Ей хотелось слететь с лестницы и броситься к нему на шею, ноона сдержалась. Только смотрела и кивала головой. Не говоря больше ни слова,Питер развернулся и вышел. А Пэрис продолжала стоять, чувствуя, что у нееподкашиваются колени.

Так и застал ее Вим, выйдя из комнаты в шортах, майке и бейсбольнойкепке. Он посмотрел на мать и удивленно вскинул брови.

– Мам, с тобой все в порядке?

Пэрис кивнула, не силах произнести ни слова. Она не хотела,чтобы сын видел ее слезы, она боялась впасть в истерику: ведь тогда придетсярассказать ему обо всем. А к этому она еще не была готова. Она вообще не могласебе представить, как это сделает. А ведь еще и Мэг надо будет оповестить…

– Папа на работу поехал?

Она снова кивнула, выдавила из себя улыбку, потрепала его поруке и ушла к себе.

В спальне Пэрис сразу легла на кровать. Подушка еще хранилазапах одеколона. Подруга, у которой умер муж, говорила, что она несколькомесяцев не меняла его постельное белье, и Пэрис подумала, не последовать ли еепримеру… Она не представляла себе жизни без Питера. И не понимала, почему незлится на него. Сейчас она не чувствовала ничего, кроме ужаса. У нее былоощущение, что произошло нечто ужасное, но она никак не вспомнит, что именно. Ноона знала. В глубине души она знала. Знала, что потеряла единственного мужчину,которого любила.

За Вимом хлопнула дверь, Пэрис зарылась лицом в подушку ибезутешно зарыдала. Она только что потеряла тот мир, в котором жила последниедвадцать четыре года. И ей сейчас хотелось только одного: умереть вместе с этиммиром.

В выходные телефон звонил несколько раз, но Пэрис неподходила. Автоответчик был включен, и позже она узнала, что звонили Вирджиния,Натали и Мэг. Она еще надеялась, что позвонит Питер и скажет, что у него быловременное помешательство, а теперь он возвращается, но этого не произошло.Несколько раз к ней в комнату заглядывал Вим, чтобы поставить в известность освоих планах. Пэрис лежала в постели, а сыну сказала, что подхватила грипп.

Вечером в воскресенье ей все же пришлось встать, чтобыприготовить сыну ужин. Он весь день просидел за уроками и спустился, толькокогда услышал, как она гремит кастрюлями и сковородками. Пэрис стояла в кухне,лицо у нее было растерянное. Она плохо соображала, что делает, не понимала, чтолучше приготовить на ужин, и, когда сын вошел, повернулась к нему сострадальческим выражением лица.

– Все еще нездоровится? Выглядишь ты ужасно. Еслихочешь, давай я что-нибудь приготовлю?

Сын за нее беспокоился. Господи, она всегда знала, что Вимдобрый мальчик. Он, конечно, видел ее подавленное состояние, но причины непонимал. И тут вдруг его осенило, и он с удивлением произнес:

– А где папа? – Прошлой ночью Вим приехал сосвидания только в час, и отцовской машины в гараже не было. – Что-то онзаработался.

Пэрис молча посмотрела на сына и потом села к столу. Онабыла в пижаме. Вопреки своим привычкам, она уже два дня как не брала в рукирасческу и не вставала под душ. Обычно она за собой следила и, даже когдаболела, старалась не спускаться вниз, не приведя себя в порядок. В такомпотерянном состоянии Вим ее никогда не видел.

– Мам? – еще больше встревожился он. – Что-тослучилось?

Пэрис сумела лишь кивнуть. Их глаза встретились, и онапоняла, что должна прямо сейчас рассказать сыну обо всем. Но как это сделать?..

– У нас с папой в пятницу был серьезныйразговор, – наконец вымолвила она.

Вим сел напротив, приготовившись слушать. Пэрис взяла его заруки и крепко сжала. Она снова боролась со слезами, сознавая, что перед сыномнадо держаться. Ради него. Ведь этот момент он запомнит на всю оставшуюсяжизнь.

– Оказывается, папа уже давно очень несчастлив. А я нио чем не догадывалась, вела себя как дура… В общем, ему эта жизнь пересталанравиться. Может быть, она для него была слишком удобная, слишком скучная.Наверное, когда вы с Мэг подросли, мне следовало пойти работать. Разговоры отом, кто кого куда отвез и как растут цветы в саду, быстро надоедают. Как бы тони было, отец принял решение… – Тут Пэрис сделала глубокий вдох. Ей нехотелось выгораживать Питера, но она чувствовала, что должна сделать это радиВима. – Он пришел к выводу, что больше не хочет быть моим мужем. Я знаю,для тебя это большая неожиданность. Для меня тоже. Но дом останется нашим,точнее, моим, а вы с Мэг сможете приезжать и жить здесь, когда захотите.Единственным отличием станет то, что папочки здесь не будет…

Пэрис не заметила, что называет Питера «папочкой», впервыеза много лет. Вим тоже не обратил на это внимания – он был слишком потрясен.

– Ты это серьезно? Он нас бросает? Да что случилось-то?Вы что, поссорились?

Пэрис тяжело вздохнула. Конечно, Вим не помнил, чтобыродители серьезно ссорились, да этого и не было. За все годы совместной жизниони ни разу не разругались. Случались, конечно, мелкие размолвки, но даже дорезкостей никогда не доходило. Ясно, что мальчик ошарашен. Так же, как и самаПэрис, когда Питер огорошил ее своим заявлением.

– Нет, вас он не бросает, – поправила она. –Он бросает меня. Он считает, что должен так поступить.

Тут ее губы задрожали, и Пэрис расплакалась. Вим подошел иобнял мать. Она подняла глаза и увидела, что сын тоже плачет.

– Мам, какой ужас! Этого просто не может быть! Он что,разозлился на что-то? Может, он передумает?

Пэрис молчала. Как объяснить ему, что Питер не вернется,если только не произойдет чуда?

– Мне бы хотелось, чтобы он передумал, – честнопризналась она, – но это маловероятно. Мне кажется, он уже принял решение.

– Будет развод? – сквозь слезы спросил Вим. Онопять стал похож на маленького мальчика.

– Он именно этого хочет, – выдавила Пэрис, а Вимвытер слезы и поднялся.

– Но это же подло! Почему он так поступает?

Ему не приходило в голову, что у отца может быть другаяженщина, а Пэрис не хотела первой поднимать эту тему. Если Рэчел не исчезнет, вближайшем будущем – а она полагала, что не исчезнет – то рано или поздно Вимсам все узнает. Пусть тогда Питер с ним объясняется. Интересно, как ему этоудастся, чтобы не предстать перед детьми полным негодяем?

– Наверное, люди меняются. Отдаляются друг от друга, неотдавая себе отчета. Мне следовало заметить это раньше, но я была слепа.

– Когда он тебе сказал?

Пэрис видела, как ему тяжело, но он все-таки хотелразобраться в том, что произошло. Самое худшее – то, что все случилось такнеожиданно.

– В пятницу вечером, после гостей.

– Вот почему вы в субботу так странно себя вели. А яподумал, это с похмелья. – Он усмехнулся, а Пэрис оскорбилась: