Она пригласила Ричарда тоже приехать к ней на Рождество ивдруг осознала, что для того, чтобы с ними был и Жан-Пьер, придется объяснятьсяс сыном и дочерью. Но рано или поздно это все равно должно было произойти.Пэрис решила, что от судьбы не уйдешь, и за неделю до Рождества позвониладочери. Правда, набирала номер она дрожащей рукой. Пэрис придавала большоезначение поддержке и одобрению со стороны детей и сейчас боялась их реакции.Вдруг скажут, что их мамочка совсем спятила?

Она немного поболтала с Мэг и наконец решилась запуститьсвою бомбу.

– Мэг, у меня произошло кое-что необычное… –начала она.

Не дождавшись продолжения, дочь спросила:

– Ты все еще встречаешься со своим французскимфотографом?

Она интуитивно догадывалась, что речь именно об этом.

– Да, встречаюсь. Если ты не против, я бы хотела, чтобына Рождество он был с нами. Он здесь больше никого не знает, если не считатьколлег и Бикса со Стивеном.

– Мам, и чудесно!

Мэг была благодарна матери за то, что она пригласилаРичарда, и очень хотела, чтобы у нее тоже все было хорошо.

– Думаю, мне надо тебя кое о чем предупредить.

– Что, он со странностями? – насторожилась Мэг.

– Нет, никаких странностей… – Пэрис ничего неоставалось, как выложить всю правду. – Просто он не такой, как я. В смыслевозраста. Он моложе.

В трубке воцарилось молчание, и Пэрис показалось, что они сдочерью поменялись ролями – теперь ей приходилось оправдываться.

– И намного? Пэрис перевела дух:

– Ему тридцать два года.

Ну вот, она наконец сказала.

Мэг явно была ошарашена и ответила не сразу:

– Ого! Очень даже намного…

– Да. Но он вполне зрелый мужчина.

Пэрис рассмеялась про себя. «Зрелый»! Да он совсем пацан, встрогом соответствии с возрастом, и порой в ней пробуждались материнскиечувства – только, конечно, не в постели.

– Ну, может, не совсем так, – уточнила она. –Он просто совершенно нормальный тридцатидвухлетний мужчина. Не то, что я,старая дура. Но мне с ним очень хорошо.

Это была чистая правда. Она не притворялась.

– Это замечательно.

Мэг старалась сохранять благоразумие, но Пэрис слышала поголосу, что дочь в шоке. Да уж, обычной ситуацию никак не назовешь. Не толькодля Мэг это было большой неожиданностью.

– Ты влюблена? – встревоженно спросила дочь.

– Кажется. По крайней мере, в данный момент. Но раноили поздно ему придется уехать. Это не может продолжаться вечно. Вообще-то он исейчас уже многим жертвует, это тоже не может долго продолжаться. Работаетздесь на один крохотный журнальчик, тогда как ему место в «Харперс Базар» или«Вог». Но мы замечательно проводим время.

– Мам, самое главное, чтобы ты была счастлива. Простоне делай резких движений. Например, не выходи за него замуж.

Мэг не верила в такой брак. Правда, у них с Ричардом разницав возрасте была куда больше, но это казалось более нормальным – мужчина старшеженщины. Мэг была в шоке от одной мысли, что ее мать завела роман с каким-томальчишкой. Только поговорив с Ричардом, она немного успокоилась. Он не верил,что ее мать может совершить какую-нибудь глупость, а такие пары – зрелаяженщина и молодой мужчина – встречались на каждом шагу, особенно в кругу знаменитостей.

В настоящем шоке оказался Вим.

– Сколько, ты говоришь, ему лет? – переспросил ондрогнувшим голосом. – Но это же все равно, что я буду встречаться счетырехлетней девочкой!

Пэрис поняла, что он крайне расстроен.

– Нет, не все равно, – спокойно сказалаПэрис. – Жан-Пьер – взрослый человек.

– А зачем ему женщина твоего возраста? – сюношеской бестактностью воскликнул Вим.

Ему казалось, что весь мир сошел с ума. Отец бросил маму иушел к женщине чуть старше Мэг, а скоро у них еще и ребенок родится. Это жеглупо, дурной тон! А теперь и мать завела шашни с мальчишкой, чуть не вдвое еемладше. Да, молодым везде у нас дорога. Родители точно чокнулись.

– Это ты у него сам спроси, – ответила Пэрис повозможности спокойно.

Ей не хотелось выглядеть глупо в глазах детей, а основаниядля этого были. К счастью, Жан-Пьер вел себя так, словно его это все некасается. Стоило ей завести разговор о возрасте, как он небрежно отмахивался, иПэрис тут же переставала замечать эту проблему. Как ни странно, у них и в самомделе все шло прекрасно. Посторонним они казались красивой парой. Никто на нихне таращился, пальцем не показывал, и Пэрис испытывала от этого большоеоблегчение.

Дети прибыли накануне Сочельника, и Пэрис готова была провалитьсясквозь землю, когда знакомила их с Жан-Пьером. Со стороны это выглядело какстая собак, обнюхивающих чужака.

Пока Пэрис колдовала над ужином, Ричард пытался растопитьлед. В конце концов это ему удалось, и не успела Пэрис и глазом моргнуть, каквсе уже хохотали и подшучивали друг над другом, а к концу вечера и вовсе сталидрузьями. Даже Вим наутро уже играл с Жан-Пьером в сквош, а к моменту, когдастали усаживаться за праздничный стол, казалось, что он не столько ее приятель,сколько друг ее детей. Все сомнения и тревоги куда-то испарились.

Это было дивное Рождество! Даже мысль о том, что Мэгвстречается с мужчиной, который годится ей в отцы, а сама она крутит любовь смолодым, который ненамного старше ее детей, вызывала у Пэрис только улыбку.

– Твои дети мне очень понравились, – с теплотой вглазах сообщил Жан-Пьер, когда они поднялись в ее спальню. – Хорошие. И комне так мило отнеслись. Они на тебя не сердятся?

– Нет. Спасибо, что ты все понимаешь.

Пэрис сознавала, что для него все это тоже непросто. –Живет в чужой стране, язык знает неважно, работает в журнале намного ниже тогоуровня, к какому он привык, живет с женщиной, которая годится ему в матери –ну, почти, – и к тому же ее взрослые дети устраивают ему смотрины. НоЖан-Пьер держался великолепно. В постели он с улыбкой протянул ей маленькийсверточек, и, развернув нарядную упаковку, Пэрис обнаружила изящный золотойбраслет от Картье, с изображением Эйфелевой башни. Браслет был украшенмаленьким золотым сердечком, на одной стороне стояли ее инициалы, на другой –его. Поверх сердечка было выгравировано по-французски: «Я тебя люблю».

– С Рождеством, любовь моя! – шепнул он.

Со слезами на глазах Пэрис протянула ему свой подарок.Оказалось, они покупали их в одном магазине. Пэрис выбрала для Жан-Пьера часыот Картье. Что бы теперь ни случилось, она знала, что это Рождество навечноостанется у нее в сердце.

Они упивались каждым отпущенным им мгновением и продолжалижить в своем магическом шаре. Но постепенно он наполнялся более осязаемымивещами. Теперь в этом шаре были и ее дети, и по крайней мере сейчас все у нихбыло хорошо. Да здравствует Рождество!