– Выглядите вы моложе.

– А вам? Тридцать пять?

– Мерси, – со смехом сказала она. – Мне сороксемь. Он поклонился очень по-французски.

– Браво. Вы очень молодо выглядите. – Опять этотакцент. И чертики в глазах. – Вы из Калифорнии?

– Из Нью-Йорка. А потом жила в Коннектикуте. Сюда япереехала всего девять месяцев назад, из-за развода. У меня дети здесь, –пояснила она.

– Сколько им лет?

– Дочери двадцать четыре, сыну – девятнадцать. Онстудент, а она живет в Лос-Анджелесе и работает на киностудии.

– Актриса?

– Нет, ассистент продюсера.

Он кивнул, и разговор продолжался, причем Жан-Пьер умудрялсяодновременно жевать свою яичницу и блины. Пэрис пила чай с булочкой. Она небыла голодна, но получала удовольствие от его общества.

– Вы долго еще пробудете? – поинтересовалась она.«Было бы приятно пообщаться с ним еще», – подумала Пэрис и тут жеустыдилась. Хоть он и старше, чем она считала, все равно – совсем молодой. Длянее – слишком молодой.

– Не знаю, – ответил он. – Три-четыре дня.Может быть, съезжу в Лос-Анджелес, немного поработаю там. У меня виза наполгода. Может, задержусь на месяц. Не знаю пока. Мне хочется…попутешествовать, – по-французски сказал он и руками показал, как будетрулить. – Еще можно поснимать для «Вог» в Нью-Йорке. Но вообще-то я жуткоустал. Слишком много тут было работы. Мне теперь нужен небольшой отдых.Посмотрю.

Жан-Пьер то и дело сбивался на родной язык, но на этот разПэрис его понимала, потому что он говорил медленно.

Со своими людьми он так тараторил, что понять ничего былонельзя.

Они покинули ресторан в четвертом часу. Пэрис завезла его вотель, он расцеловал ее в обе щеки, и она уехала домой, где немедленно разделасьи рухнула на постель. Несколько минут она лежала, глядя в потолок, и думала оЖан-Пьере. Глупо, но ее безумно к нему влекло. Такой талантливый мальчик, и такполон жизни и обаяния… Если бы было возможно, она убежала бы с ним на крайсвета, хотя бы надень или два. Разумеется, она понимала, что все это нереально.Что ж, и в сорок семь лет не возбраняется мечтать…

Утром у Пэрис зазвонил телефон. Она повернулась на бок,сняла трубку и с удивлением услышала голос Жан-Пьера. Он сказал: «Бонжур», –и одного этого слова было достаточно, чтобы она его узнала.

– Как ты? – спросила она, улыбаясь.

– Отлично. А ты?

– Устала, – призналась она и потянулась.

– Я разбудил? Прости. Чем ты сегодня занимаешься?

– Пока не знаю, – по-французски ответилаона. – Не знаю.

Никаких планов у Пэрис на это воскресенье не было, онахотела просто отдохнуть после напряженной недели.

– Я еду смотреть Саусалито. Хочешь со мной?

Пэрис улыбнулась. Идея казалась безумной, но ей понравилась.Да и само местечко живописное, на берегу залива. В Жан-Пьере было столькожизни, столько радости, ей с ним было хорошо. Полная противоположность ДжимуТомпсону, тяжеловесному и угрюмому, все – через «не могу». И даже Чандлеру, привсей его утонченности и лоске. Этот мальчик был сама естественность, а иначекак мальчика она его не воспринимала. Такой живой, непосредственный… С ним всебыло ясно и понятно, чем бы ни заниматься.

– Так что, едем в Саусалито вместе? – спросил он,и Пэрис подумала, что будет неплохо сводить его на ленч в плавучий ресторанчикс открытой верандой, куда ее однажды возила Мэг.

– Прекрасно. Я заеду в полдень.

– Полдень? Где это? – Он не понял английскоеслово.

– Двенадцать часов, – пояснила она, и Жан-Пьеррассмеялся.

– О'кей!

Ей нравилось, как он это произносит. Ей все в нем нравилось,и это было самое опасное.

Пэрис сполоснулась под душем, надела красный свитер и джинсыи захватила теплую куртку. Она знала, что для Жан-Пьера наряжаться не нужно.Себе она сказала, что это будет всего лишь безобидная турпоездка и никому не повредит.Почему не полюбоваться достопримечательностями и не получить от этогоудовольствие? Все равно через несколько дней он уедет.

Жан-Пьер бойко запрыгнул в машину. Он тоже надел джинсы исвитер, а поверх – черную кожаную куртку. На плече у него висел фотоаппарат, носерьга и торчащие волосы делали его похожим на рок-звезду. Пэрис попыталась этообъяснить, и Жан-Пьер рассмеялся.

– Петь я не умею, – возразил он и сделал жест,похожий на удушение.

Пэрис вела машину в сторону Саусалито. Француз на ходу фотографировалгород. День был прозрачный, а выбранный Пэрис ресторанчик привел Жан-Пьера ввосторг. Мешая английские и французские слова, он стал рассказывать, чтофотографирует с детства. Родители умерли рано, и его растила сестра, к которойон испытывал большую нежность. В двадцать один год женился, у него десятилетнийсын, но они почти не видятся. Мальчик живет с матерью, а Жан-Пьеру не хочетсявстречаться с ней лишний раз.

– Печально, – прокомментировала Пэрис.

Он показал ей снимок очаровательного ребенка, в которомбезошибочно угадывался юный француз.

– А где они живут?

– В Бордо. Не люблю Бордо. Вино хорошее, а городишкопаршивый.

Пэрис рассказала о своих детях, о работе у Бикса и даже отом, что Питер бросил ее ради другой женщины. Жан-Пьер поделился планамисделать как можно больше снимков в Штатах и сказал, что ему очень понравилсяСан-Франциско.

Они прогулялись по живописному городку, потом Жан-Пьерпредложил съездить в Соному и очень обрадовался, когда Пэрис согласилась.Дорога вилась мимо виноградников, забиралась все выше и вскоре спустилась кдолине Напа. Дело шло к ужину, и они заехали в маленькое бистро, где всеговорили по-французски. Жан-Пьер очень оживился и углубился в длинную беседу софициантом, так что в обратный путь они двинулись уже к девяти. В Сан-Францископриехали в половине одиннадцатого, оба – невероятно довольные удачнопроведенным днем.

– Пэрис, а завтра ты чем занята? – спросил он,когда она высаживала его у отеля.

– Работаю, – вздохнула она. – А ты?

Она хотела пригласить его в офис, показать, чем онизанимаются, но Жан-Пьер сказал, что утром едет в Лос-Анджелес. На своеммикроавтобусе.

– А потом вернешься?

– Не знаю. Если вернусь, позвоню… – Он посмотрелей в глаза, и Пэрис смутилась. – Будь умницей.

«Как странно, – подумала Пэрис, – с ним я совсемне чувствую себя старше. Может, и у Мэг с Ричардом так?.. Да нет, это даженелепо. Мне просто было интересно повозить его по окрестностям, строя из себятуристку, но в романтическом плане я о нем совсем не думаю. Да, скорее всего,он и не вернется».