ночи Белл направился обратно в свой отель через неприглядный и опасный город. Толпы людей в военной форме стояли на углах улиц, продавая вещи, украденные из офицерской столовой. Он прошел мимо групп, развешивающих политические плакаты с изображением «чудовищной гориллы, из челюсти которой течет кровь, и с факелом в руке». Большая обезьяна была на стороне большевиков. Позже, летом 1919 года, после того как нацисты тайно заключили мир с русскими коммунистами, на плакатах были изображены евреи-монстры.

Затем Белл отправился в Гёттинген, чтобы поработать над своим отчетом по сельскохозяйственной разведке – это был бы рабочий отпуск. Он встретился со старыми друзьями, в том числе со своими хорошо осведомленными источниками Рунге и Курантом. Удивительно, но Белл нашел ночную жизнь в Гёттингене более оживленной, чем в большом городе Берлине. Электрическое освещение работало, и еда была лучше из-за близости к сельскому хозяйству.

Но вскоре ему пришлось оставить друзей и относительный комфорт, чтобы вернуться в суровый и нищий Берлин. То немногое, что осталось от промышленности, было парализовано забастовками. Хотя официально они закончились несколькими днями ранее, рабочие грабили фабрики «буквально корзинами» [1], а значит, они с трудом смогут вернуться к производству.

Ситуация становилась все хуже, хотя уличные торговцы новейшей пропагандой рекламировали великолепные утопии. Их статьи обещали золотой век с подходящей панацеей или козлом отпущения. Иллюзия заключалась в убеждении, что сама Германия могла что-то сделать, чтобы спасти себя, но Белл знал: настоящее решение «может прийти только из Парижа».

Небольшая хорошая новость заключалась в том, что Белл наконец-то получил надежный способ отправки секретных сообщений из страны. Британская военная миссия разместила штаб-квартиру в Берлине, а их неформальным местом отдыха стал роскошный отель Esplanade на Потсдамской площади, в двух шагах от отеля Белла.

С окончанием продовольственной блокады роскошь вернулась в Берлин, правда, только на черном рынке. Как сообщал Белл: «В Берлине есть некое элегантное кафе – не раскрою названия, потому что хочу пойти туда еще раз, и неизвестно, какие пытливые глаза увидят это сообщение, прежде чем оно пересечет границу. Эрзац-кофе там можно купить за 60 пфеннигов. Но если занять столик немного в стороне от других гостей, посмотреть официанту прямо в глаза и заплатить две с половиной марки, то можно получить чашку самого вкусного настоящего кофе, какой только может пожелать гурман».

С правильной кодовой фразой и 17 марками репортер, получающий зарплату в британских фунтах, мог купить приличный обед. Но что же тогда оставалось работающему берлинцу, живущему на типичную зарплату 20 марок в день и имеющему семью, которую нужно содержать? Это было все равно что просить современного квалифицированного рабочего платить за обед 200 из 250 долларов дневной зарплаты. Аппетит Белла был испорчен еще и знанием, что его покровителями обычно были люди, которые во время войны незаконно обогащались за счет страданий других. Их показные траты усугубляли тлеющее возмущение среди немецкого народа.

16-го числа Белл встретился в Esplanade с капитаном Торнели Гибсоном для «важных объявлений!». Восклицательный знак в дневнике Белла означал планы войны. Капитан Гибсон был одним из 12 офицеров британской разведки, отправленных в Германию для борьбы с марксизмом, но он быстро понял, что левая экономикоцентричная политическая теория была лишь одной из бесчисленных проблем страны. Теперь он объяснял Беллу, что Союзники завершают планирование вторжения в Германию, если страна откажется принять предстоящие условия мира. Двое мужчин должны были выяснить, как предотвратить возобновление Великой войны.

Общественность еще не знала, как будут выглядеть условия мира, но Белл знал, как создавался документ. Он был хуже, чем могли себе представить самые пессимистично настроенные немцы. Вероятность того, что их лидеры откажутся подписать соглашение, как только узнают подробности, высока. А это привело бы к войне.

Белл удвоил свои усилия на двух фронтах. Во-первых, он пытался убедить Союзников смягчить свои требования и побудить Германию подписать соглашение. Во-вторых, ему нужно было заставить немцев, у которых не было возможности читать о военных зверствах своей страны, понять, почему Союзники так злились на них. Их бывшие враги не простили военных преступлений даже после того, как к власти пришла невинная демократия.

Белл знал, что «если условия мира покажут немцам возможность стабильно работать и есть при сохранении упорядоченного правительства, многие, возможно, уже не будут готовы совершить прыжок во тьму большевизма или националистической реакции. Это наш единственный шанс предотвратить перерастание этого состояния в гражданскую войну и хаос промышленных страданий. Трудно представить, как мы могли бы извлечь хоть какую-то выгоду из этого пожара». Капитан согласился.

На этот раз Гибсон отправится в Париж, чтобы проинформировать Ллойда Джорджа, а Белл применит свою дипломатическую магию, чтобы убедить Берлин подписать соглашение. Белл и Гибсон, два офицера разведки, имеющие впечатляющий доступ к национальным лидерам, несли судьбу мира на своих плечах. Если они смогут убедить Великобританию действовать, а Британия, в свою очередь, сможет убедить другие страны помочь, у этих двоих вскоре появятся сотни миллионов коллег, которые разделят это бремя.

Немецкий источник Белла Карл Мельхиор, финансовый эксперт в переговорной команде Версаля, был приверженцем мира. Белл сообщил Лондону, что, если Союзники укрепят позиции Мельхиора несколькими хорошо продуманными уступками, это ослабит лидера берлинской команды Ульриха фон Брокдорфа-Ранцау, который хотел отказаться от договора. Мельхиор не был в восторге от тяжелого бремени репараций, но надеялся, что, если его правительство подпишет соглашение, западные демократии в итоге поймут, что требования невыполнимы, и сократят их в будущем.

С британской стороны Белл предложил еще больше ослабить давление на Германию, сняв сырьевую блокаду и предоставив стране финансовые кредиты, чтобы ее деловая жизнь могла сдвинуться с мертвой точки. Он предлагал этот план еще в декабре, но теперь все большее число союзников в Великобритании и Германии были готовы помочь.

В среду, 23 апреля Ханки пригласил Гибсона на встречу с Ллойдом Джорджем в Париже. Депеша из Берлина быстро убедила премьер-министра. Вскоре он представил Совету четырех план снятия сырьевой блокады и привлечения финансовых кредитов для Германии. Он даже передал записку Джона Мейнарда Кейнса о том, как можно осуществить финансирование. Без уступок, предупредил Ллойд Джордж, «Мельхиор не сможет заключить мир» [2]. Идея использовать финансовые стимулы для предотвращения экономической депрессии обычно приписывается Кейнсу, но, возможно, она возникла у Белла и была передана Кейнсу в качестве задания.

Американцы с пониманием отнеслись к предложению Ллойда Джорджа и распространили план Белла – Гибсона – Ллойда Джорджа – Кейнса среди своих 40 агентов на континенте [3]. Теперь, когда Великобритания и США почти присоединились к делу, это был последний шанс