Взгляд Джейсона упал на нежные округлости, соблазнительновыглядывающие из-под низкого выреза. «Ей дьявольски идет зеленое, – думал он. –Но для полноты картины не хватает изумрудов». Если бы дела у них обстоялииначе, он отпустил бы слуг и посадил ее к себе на колени, обнажив ее груди длясвоих губ и рук. Он поцеловал бы каждую из них по очереди, отнес жену наверх изанимался там с ней любовью до полного изнеможения.

– Платье прекрасное. К нему требуются изумруды, – короткосказал он.

Рука Виктории машинально коснулась шеи, на которой не былоникаких украшений. Изумрудов у нее не было.

– Мне кажется, что ты тоже выглядишь неплохо, – проговорилаона, восхищаясь тем, как хорошо сидит на его великолепных плечах дорогой,отлично сшитый темно-синий фрак. У него было такое загорелое лицо и такиетемные волосы, что белая рубашка ослепительно выделялась на этом фоне.

– Ты очень красив, – мечтательно сказала она.

На его губах появилось подобие неуверенной улыбки.

– Спасибо, – только и нашелся вымолвить он, судя по всему,ошеломленно.

– Пожалуйста, – ответила она и, поскольку Джейсон не оборвалее, решила, что следует развить эту тему. – Когда я впервые увидела тебя, мнепоказалось, что у тебя очень грозный вид. Знал ли ты это? Конечно, было ужетемно и я нервничала, но.., понимаешь, ты такой высокий, что это напугало меня.

Джейсон поперхнулся вином.

– О чем ты?

– О нашей первой встрече, – невинно пояснила Виктория. –Помнишь, я стояла у подъезда с поросенком в руках, которого потом передалафермеру, а ты втащил меня в дом, где было так темно по сравнению с улицей…

Джейсон резко встал.

– Извини, я грубо с тобой тогда обошелся. А теперь, если невозражаешь, полагаю, что мне пора поработать.

– Нет, – поспешно сказала она, тоже вставая, – пожалуйста,отдохни сегодня. Давай поделаем что-нибудь другое – что-нибудь такое, что мыможем делать вместе.

Такое, что тебе нравится.

У Джейсона дрогнуло сердце. Он заметил ее пылающие щеки иувидел мольбу в ее синих глазах. Надежда и недоверие боролись в его душе, а вжилах забурлила кровь, когда он нежно коснулся се щеки и погладил тяжелыешелковистые волосы.

Дрожь пробежала по телу Виктории. Ей следовало давнопопытаться смягчить его, вместо того чтобы молча страдать.

– Мы могли бы сыграть в шахматы, если хочешь, – счастливосказала она. – Я, правда, не очень хорошая шахматистка, или, если у тебя естькарты…

Его рука отдернулась, а лицо превратилось в застывшую маску.

– Прости, Виктория. У меня есть дела. – Он обошел ее и исчезв кабинете, где и оставался остальную часть вечера.

Разочарованная, снова впавшая в уныние, Виктория попыталасьпровести вечер за чтением. К тому времени, когда пришла пора спать, она принялаокончательное решение не допустить, чтобы они оставались вежливыми чужаками, исделать все возможное для того, чтобы изменить нынешнее положение.

Она вспомнила его взгляд, еще перед тем, как она предложиласыграть в шахматы. Точно так же он смотрел на нее прежде, если хотелпоцеловать. Может, ему хотелось не в шахматы играть, а целовать ее? Бог ты мой,может, он опять хотел совершить с ней ту ужасную вещь…

Она содрогнулась от одной этой мысли, но ради восстановленияотношений между ними готова была согласиться даже на это. У нее заныло подложечкой, когда она вспомнила, как он ласкал ее, обнаженную, как пристально изучалее тело в их первую брачную ночь. Может, это не было бы так ужасно, если бы онбыл нежен с ней в тот момент – так же нежен, как когда целовал.

Виктория подождала, пока не услышала шум в смежной комнате,затем накинула бирюзовый шелковый пеньюар, отороченный бежевыми кружевами. Онаоткрыла дверь в его спальню и вошла к нему.

– Мой гос… Джейсон, – отрывисто сказала Виктория. Муж снималрубашку и не слышал, как она вошла. От неожиданности он резко дернулся.

– Мне нужно поговорить с тобой, – заявила она.

– Выйди отсюда, Виктория, – холодно потребовал Джейсон.

– Но…

– Я не желаю разговаривать! – отрезал он. – И не желаюиграть ни в шахматы, ни в карты.

– Но в таком случае чего же ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты ушла отсюда. Я ясно выражаюсь?

– Вполне, – с достоинством ответила она. – Я больше не будутебя беспокоить. – Виктория вышла и закрыла за собой дверь, но не оставиланадежды добиться в конце концов того', чтобы их брак стал счастливым. Хотя ейбыло невдомек, чего он ожидал от нее. Она никак не могла понять, чего же он вконце концов хочет. Зато она знала одного человека, который понимает Джейсона.Мужу тридцать лет, он гораздо старше и опытнее ее, но капитан Фаррел старше иопытнее его и наверняка подскажет ей, что следует предпринять теперь.

На следующее утро Виктория решительно направилась к конюшнеи попросила оседлать для нее коня. На ней был новый черный костюм для верховойезды, подчеркивающий полные груди и осиную талию. Белоснежная рубашка оттеняларумянец на высоких скулах, а золотисто-каштановые волосы были собраны назатылке в элегантный узел. Такая прическа помогала ей чувствовать себя старше имудрее, поддерживала ее уверенность в себе.

Виктория стояла, в ожидании похлопывая хлыстом по сапогу;затем она увидела, что грум выводит из стойла красавца жеребца цвета эбеновогодерева, круп которого лоснился, как атлас, и улыбнулась ему.

При виде чудесного коня Виктория пришла в восторг.

– Какой он красавец, Джон. Как его зовут?

– Это Матадор, привезенный из Испании. Его милость пока чтоопределил эту лошадь для ваших прогулок, а затем будет доставлен ваш новыйконь. Мы ожидаем его в ближайшие недели.

"Значит, Джейсон купил мне коня», – отметила она, покагрум помогал ей вдевать ногу в стремя. Зачем Джейсону понадобилось покупать длянее еще одну лошадь?

Всем известно, что он и так держит лучших лошадей во всейАнглии; но он снова проявил великодушие и щедрость и сделал это в своей обычнойманере, не потрудившись даже упомянуть об этом.

Когда она добралась до крутой извилистой тропы, ведущей кдому капитана Фаррела, то перевела Матадора на шаг. Виктория с облегчениемвздохнула, увидев, что капитан уже выходит на крыльцо, чтобы помочь ейспешиться.