В конце концов, провести с Джейсоном ночь не такая ужстрашная перспектива. В особенности если бы он поцеловал ее так же страстно исмело, как это уже бывало, так, что у нее закружится голова и все тело станетгорячим и мягким. Вместо того чтобы, лежа рядом с Джейсоном, думать о новыхплатьях, как советовала мисс Флосси, она лучше будет думать о том, как он еецеловал. Найдя такое удачное решение проблемы, она даже посмела признатьсясебе, что обожает его поцелуи. «Как жаль, что в постели мужчины не целуются, –подумала она. – Все бы тогда было иначе. Конечно, днем они целуются, но впостели они занимаются совсем другим»'.

"Ну и пусть!» – вздохнула про себя Виктория, когда грумвыбежал из конюшни и помог ей спешиться. Она готова вытерпеть все, лишь бы мужбыл счастлив и восстановились их близкие, дружеские отношения. Если веритькапитану, все было предельно просто, нужно лишь намекнуть Джейсону, что онахотела бы делить с ним ложе.

Виктория вошла в дом.

– Дома ли лорд Филдинг? – поинтересовалась она у Нортропа.

– Да, миледи, – поклонился дворецкий. – Он у себя вкабинете.

– Один?

– Да, миледи.

Виктория поблагодарила и пошла через холл. Отворив дверькабинета, она тихонько проскользнула внутрь. Джейсон сидел за столом в дальнемконце большой комнаты. Она видела лишь его профиль и большую стопку бумаг настоле Виктория взглянула на него, на этого бедного, не единожды битогомальчугана, превратившегося в красивого, богатого, сильного мужчину. Он скопилкучу денег, купил поместья, простил своего отца и приютил у себя сироту изАмерики. И тем не менее был одинок.

"Я люблю тебя», – подумала она, и от этой новой мысли унее чуть не подогнулись колени. Ведь она любила и Эндрю. Но если это так, топочему же она никогда не ощущала такого отчаянного желания осчастливить его?Она любила Джейсона, несмотря на предупреждение отца, несмотря на слова самогоДжейсона о том, что ему не нужна ее любовь, а нужно лишь ее тело. Как странно,что Джейсон имеет не то, что хочет. Как же ей хочется сделать так, чтобы онпожелал и то и другое!

Виктория бесшумно подошла к нему – ее шаги заглушалисьтолстым обюссонским ковром – и остановилась позади его стула.

– Почему ты так много работаешь? – мягко спросила она.

Он подскочил при звуке ее голоса, но не обернулся.

– Мне это доставляет удовольствие, – коротко ответилДжейсон. – Тебе что-нибудь нужно? Я очень занят.

Начало не предвещало ничего хорошего, и долю секундыВиктория раздумывала, не сказать ли ему прямо, что ей хочется, чтобы он пришелк ней ночью. Но для этого ей не хватило храбрости, и потом, ей вовсе не так ужхотелось немедленно отправиться в спальню – в особенности теперь, когда оннастроен по отношению к ней "еще прохладнее, чем в день их свадьбы. Внадежде разговорить его она мягко заметила:

– Если ты будешь целыми днями сидеть, у тебя появятся боли вспине. – Набравшись смелости, Виктория обняла его за плечи, намереваясьпомассировать ему спину.

В тот же миг все его тело напряглось.

– Что ты делаешь?

– Я хотела растереть тебе спину.

– Мне не требуются твои растирания.

– Почему ты так резок со мной? – спросила Виктория иобогнула письменный стол, наблюдая, как проворно движется его ручка постранице, и восхищаясь его смелым, твердым почерком. Джейсон не ответил, онаподошла к нему сбоку и присела на край стола.

Джейсон недовольно отбросил перо и откинулся на спинкустула, пристально глядя ей в лицо. Ее нога оказалась в опасной близости от егоруки. Невольно его взгляд прошелся по ее груди, шее, ямочке на подбородке иостановился на соблазнительном изгибе ее губ. Рот жены просто напрашивался,чтобы его целовали, а ресницы были такими длинными, что отбрасывали тени нащеки.

– Отойди от стола и уходи отсюда! – бросил он.

– Как хочешь, – весело сказала жена и поднялась. – Я простозашла пожелать доброго утра. А что бы ты хотел на ужин?

"Тебя», – подумал он. Но вслух сказал:

– Мне все равно.

– Тогда, может быть, тебе хочется что-нибудь особенное надесерт?

"То же, что и на ужин».

– Нет, – заявил он вслух, борясь с непреодолимым желанием,охватившим его.

– Как ты неприхотлив, – поддела она и протянула руку, чтобыпогладить его прямые брови.

Джейсон схватил ее кисть своей железной хваткой на полпути иотвел ее в сторону.

– Какого дьявола, что ты себе позволяешь? – процедил он.

В душе Виктория струсила, но не подала виду, пересилила себяи просто слегка пожала плечами:

– Между нами постоянно возникают какие-то преграды вродедверей. Я думала, что открою дверь кабинета и посмотрю, чем ты занимаешься.

– Нас разделяют не только двери, – возразил он, отпустив ееруку.

– Я знаю, – печально согласилась жена, нежно глядя на негосиними глазами.

Джейсон с трудом оторвал взгляд от ее глаз.

– Я очень занят! – резко заявил он и снова взялся за бумаги.

– Я вижу, – с необычной нежностью подтвердила она. – Слишкомзанят, чтобы заняться мной. – И она тихо вышла.

К ужину она спустилась в гостиную в шифоновом платьеперсикового цвета, подчеркивавшем все великолепие ее форм, почти прозрачном.Глаза Джейсона превратились в щелки.

– Это платье тоже оплачивал я?

Виктория увидела, как его взор застыл на вызывающе низкомтреугольном вырезе лифа, и улыбнулась:

– Естественно. У меня же нет ни пенни.

– Не выходи в нем за пределы дома. Это неприлично.

– Я знала, что оно тебе понравится, – усмехнулась она,инстинктивно чувствуя, что оно действительно пришлось ему по вкусу, иначе егоглаза не заблестели бы так.

Джейсон смотрел на нее так изумленно, что ей стало смешно,но она не показала виду. Затем он потянулся к хрустальному графину.

– Тебе налить шерри?

– Ни за что на свете! – рассмеялась она. – Должно быть, тыуже убедился, что от вина мне становится плохо. Так было всегда. Вспомни, чтополучилось, когда я выпила его в день свадьбы.

И, не ведая, насколько важную вещь она только что сказала,Виктория повернулась, чтобы поглядеть на бесценную китайскую вазу эпохидинастии Минь, которая украшала золоченый столик, инкрустированный мрамором. Нодумала она о другом: она была полна решимости добиться своего.