– Мне хочется завтра съездить в Лондон, – сказала она,подходя к нему.

– Зачем?

Она присела на ручку его кресла.

– Чтобы потратить немного твоих денег.

– А я и не знал, что выдал тебе какую-то сумму, –пробормотал он, косясь на изящное бедро, покачивавшееся совсем рядом. Вромантическом свете свечей легкий шифон был совсем прозрачным и казалсяокрашенным в цвет плоти.

– У меня еще остались карманные деньги, которые ты выдавалмне все последнее время. Ты не поедешь со мной? После магазинов мы могли бысходить в театр и переночевать в твоем лондонском доме.

– Послезавтра утром у меня здесь намечена встреча с людьми.

– Тем лучше, – не раздумывая ответила она. – В карете мы втечение нескольких часов будем одни, и у нас будет масса времени для мирнойбеседы. А завтра вечером мы вместе возвратимся.

– Я не смогу выкроить для этого время, – коротко заметил он.

– Джейсон… – нежно проговорила она, собираясь коснуться егогустой шевелюры.

Он соскочил с кресла и, возвышаясь над ней, звенящим отпрезрения голосом воскликнул:

– Если тебе нужны деньги для покупок, то так и скажи! Ноперестань вести себя как дешевка, а то я поступлю с тобой соответственно, и делозакончится тем, что ты окажешься вон на той софе с юбками, задранными наголову.

Виктория воззрилась на него, пылая яростью от унижения.

– К твоему сведению, я скорее предпочту быть портовойпроституткой, чем шарахаться от собственной тени, как это делаешь ты, не видетьдальше собственного носа и все, что происходит, выворачивать наизнанку!

Джейсон уставился на нее.

– Ты не могла бы высказаться яснее?

Виктория в отчаянии и гневе чуть не топнула ногой.

– Сообрази сам! Ты очень любишь делать умозаключения на мойсчет, к сожалению, всегда ошибочные! Но должна сказать, что, будь я шлюхой, ябы померла от голода, если бы выбор был за тобой! Можешь ужинать в одиночествеи унижать слуг вместо меня. А я завтра еду в Лондон одна.

И ее как ветром сдуло. Джейсон ошеломленно проводил еевзглядом.

Виктория ворвалась в свою спальню, сбросила прозрачный шифони, накинув шелковый пеньюар, устроилась за туалетным столиком. Гнев остывал, визящном изгибе ее губ появилась усмешка. Изумленное лицо Джейсона было поистинекомичным, когда она заявила ему, что если бы была проституткой и дело было быза ним, то она умерла бы с голоду.

На следующее утро Виктория отправилась в Лондон на рассвете,а когда вернулась, были уже сумерки. В руках она бережно держала предмет,который увидела в одном магазине несколько месяцев назад, впервые попав встолицу.

Он напоминал ей о Джейсоне, но казался ужасно дорогим, икроме того, покупать для него подарок в тот период было бы неудобно. Всепоследние недели ее мысли то и дело возвращались к этому предмету и изводилиее, пока она не решила, что больше ждать нельзя, поскольку его могут продатькому-нибудь еще.

Она еще не знала, когда представится подходящий момент длявручения подарка; но, конечно, не теперь, когда отношения между ними такобострились. Однако долго ждать она не намеревалась. Вспомнив о стоимостипокупки, она вздрогнула. Джейсон дал ей невероятно большую сумму на карманныерасходы, до которой она до сих пор практически не дотрагивалась. Но подарокстоил этих денег, да, по существу, стоил даже гораздо дороже, и хозяин лавчонкибыл безмерно счастлив записать разницу в цене на счет, который с радостьюоткрыл на имя маркизы Уэйкфилд.

– Его милость в кабинете, – сообщил ей Нортроп, открываяпарадную дверь.

– Он хотел видеть меня? – спросила Виктория, несколькоозадаченная тем, что Нортроп ни с того ни с сего вдруг сразу же сообщил ей оего местонахождении.

– Не знаю, миледи, – поеживаясь, ответил старый дворецкий. –Просто он.., м-м.., интересовался, не появились ли вы еще.

Виктория всмотрелась в смущенное лицо Нортропа и вспомнила,как Джейсон обеспокоился, когда она как сквозь землю провалилась, а на делепровела день у капитана Фаррела. Поскольку ее поездка в Лондон заняла вдвоебольше времени, чем ей потребовалось бы, знай она точно, где расположенмагазин, девушка решила, что, видимо, Джейсон опять распекал бедногодворецкого.

– Сколько раз он справлялся обо мне?

– Три, миледи. Только за последний час.

– Понятно, – улыбнулась она, отчего-то умилившись тому, чтоДжейсон еще помнит о ее существовании.

Освободившись с помощью Нортропа от накидки, она пошла ккабинету. Не имея возможности постучать в дверь, поскольку ее руки были занятыподарком, она нажала на ручку и осторожно открыла дверь плечом.

Оказалось, что Джейсон не сидит за столом, как онапредполагала, а стоит у окна, опираясь на раму, и уныло взирает на зеленуюлужайку. При скрипе двери он оглянулся и тут же выпрямился.

– Вернулась, – сказал он, сунув руки в карманы.

– А разве ты сомневался? – вопросительно взглянула она нанего.

Джейсон устало пожал плечами:

– Честно говоря, я даже не представляю, что тебе можетвзбрести в голову в любую минуту.

Памятуя о своих выходках в последнее время, Виктория моглапонять, почему он считает ее самой импульсивной и непредсказуемой женщиной вмире. Взять хотя бы вчерашний день: то она флиртовала с ним и нежничала, товдруг с безумной яростью выбежала из гостиной, оставив его одного. А в этуминуту она ощутила неистовое желание обнять его и попросить прощения. Но вместоэтого, опасаясь, что он так же резко отвергнет ее ласку, как и в прошлый раз,она подавила свой порыв и решила, что нет смысла откладывать, а лучше вручитьподарок именно теперь.

– Мне нужно было купить кое-что в Лондоне, – сияя, сказалаона. – Я давно присматривалась к этой вещице, но мне не хватало денег.

– Могла бы попросить у меня, – заметил Джейсон, уженаправляясь к столу и явно намереваясь снова зарыться в свои бумаги.

Виктория покачала головой.

– Мне не очень удобно было просить у тебя денег на подарокдля тебя же. Вот, – протянула она руки, – это тебе.

Джейсон застыл на месте и уставился на продолговатыйпредмет, завернутый в серебряную бумагу.

– Что? – недоуменно переспросил он, как будто не понялсказанного.