Когда вся группа была в сборе, их отвели в лифт и подняли нашестой этаж. Их жилье состояло на этот раз из большой общей комнаты, общейуборной и неизбежной фабрики-спальни с ее рядами коек.

Им сообщили, что в семь часов им подадут еду в кафетерии.

Несколько минут Ричардс сидел спокойно, потом встал иподошел к полицейскому, стоящему у двери, через которую они вошли.

– Есть здесь телефон, приятель?

Он не ожидал, что им позволят звонить, но полицейский резкимдвижением выбросил большой палец в сторону коридора.

Ричардс с шумом толкнул дверь и выглянул в щель.Действительно, вот он. Телефон-автомат. Он снова взглянул на полицейского.

– Послушай, если ты одолжишь мне пятьдесят центов нателефон, я…

– Отье… сь, чучело.

Ричардс сдержал гнев.

– Я хочу позвонить жене. Наш ребенок болен. Поставь себя намое место, ради Христа.

Полицейский расхохотался: короткий, лающий, грубый звук.

– Все вы одинаковы. Каждый день новые враки.

– Сволочь, – бросил Ричардс, и что-то в его глазах и вразвороте плеч заставило полицейского отвести взгляд к стене.

– Ты не женат? Ты что, никогда не был на мели, так чтоприходится одалживать, даже если тебе кажется, что наелся дерьма?

Полицейский вдруг засунул руку в карман куртки и вытащил еес пригоршней пластмассовых монет. Он швырнул Ричардсу два новых четвертака,запихнул остальные деньги в карман и схватил Ричардса за грудки.

– Если ты пришлешь сюда еще кого-нибудь, чтобы разжалобитьЧарли Грэйди, я из тебя, сукин ты сын, мозги вышибу, вонючка.

– Спасибо, – невозмутимо ответил Ричардс. – Что одолжил.

Чарли Грэйди рассмеялся и отпустил его. Ричардс вышел вкоридор, снял телефонную трубку и бросил деньги в отверстие. Они звякнули впустоте – о Боже, все напрасно, – но вот появился гудок. Он медленно набралномер коридорного телефона шестого этажа в надежде, что сука Дженнер в концекоридора не ответит первой. Узнав его голос, она медленно завизжит «Вы не тудапопали», и деньги будут потеряны.

Телефон прозвонил шесть раз, потом незнакомый голос ответил:«Алло?»

– Я хотел бы поговорить с Шейлой Ричардс из квартиры 5С.

– Мне кажется, она вышла, – произнес голос. Он звучал оскорбительно.– Она, видите ли, гуляет по панели. У них болеет ребенок, а муж у нее растяпа.

– Постучите в дверь, – попросил он, в то время как рот унего будто заполнился ватой.

– Подождите.

Трубка на другом конце стукнулась о стену, когда обладательнезнакомого голоса отпустил ее. Далеко, еле различимо, как будто во сне онслышал стук в дверь и выкрики незнакомого голоса: «Телефон! К телефону, миссисРичардс!»

Полминуты спустя незнакомый голос был снова у телефона.

– Ее нету. Я слышу, как орет ребенок, а ее нету. Говорю же,она всегда начеку, как подует попутный ветер. – Голос захихикал.

Ричардс представил, как он телепортируется по телефонномупроводу и выскакивает на другом конце подобно джинну из бутылки и душитнезнакомый голос до тех пор, пока у него не вылезут глаза и не покатятся пополу.

– Напишите записку, – попросил он. – Напишите на стене, еслинадо.

– Карандаша нету. Кладу трубку. Пока.

– Подождите! – в крике Ричардса звучала паника.

– Я… минуточку. – Голос неохотно продолжил. – Онаподнимается по лестнице.

Ричардс, весь в поту, почти без сознания прислонился кстене. Минуту спустя голос Шейлы звучал в его ушах, вопросительный, утомленный,немного испуганный:

– Алло?

– Шейла. – Он закрыл глаза, ощущая спиной поддержку стены.

– Бен. Бен, это ты? У тебя все в порядке?

– Да. Отлично. Кэти. Как она…

– Так же. Температура не такая уж высокая, но кашель такойхриплый. Бен, мне кажется, у нее в легких мокрота. Что, если у нее воспалениелегких?

– Все будет хорошо. Все будет хорошо.

– Я… – Она сделала длинную паузу. – Я ненавижу уходить отнее, но я должна была. Бен, я провела двоих сегодня утром. Прости меня. Якупила ей лекарства в лавке. Хорошие лекарства. – Ее голос обрел страстнуюбиблейскую мелодичность.

– Это все дерьмо, – сказал он. – Послушай: не делай этогобольше, Шейла. Пожалуйста. Я думаю, я принят. Они не могут исключать нас идальше, потому что у них слишком много программ. Для них требуется пушечноемясо. Думаю, что они дают аванс. Миссис Алшо…

– Она выглядела ужасно в трауре, – перебила Шейла голосом,лишенным выражения.

– Не волнуйся об этом. Оставайся с Кэти, Шейла. Не надобольше этих штук.

– Хорошо. Я больше не выйду.

Но он не поверил ее голосу.

– Даешь слово, Шейла?

– Я люблю тебя, Бен.

– И я тебя лю…

Три минуты закончились, – раздался голос телефонистки. –Если вы хотите продолжать, опустите один Нью-Квотер или три старых монеты по 25центов.

– Подождите секунду! – закричал Ричардс. – Не прерывайразговор, сука. Ты…

Пустое жужжание прерванной связи. Он бросил трубку. Онапролетела длину серебряного провода, подскочила, ударившись в стену, и сталамедленно раскачиваться из стороны в сторону, как неизвестная науке змея,которая кусает один раз и умирает.

Кто– то должен заплатить.

Кто– то должен.

Счет продолжается…

Их разместили на шестом этаже до десяти утра следующего дня,и Ричардс чуть не сошел с ума от гнева, беспокойства и бессилия, когда молодойи немного неряшливый парень в облегающей униформе с эмблемой Игр пригласил ихпройти в лифт. Их было всего около трехсот: более шестидесяти из их числа былибесшумно и безболезненно удалены накануне. Один из удаленных был тот самыймалыш с неистощимым запасом непристойных баек.

Их привели в небольшую аудиторию на седьмом этаже группамипо пятьдесят человек. Аудитория была роскошной, отделанной красным плюшем. Вподлокотниках сидений, сделанных из настоящего дерева, были вмонтированыпепельницы, и Ричардс выудил свою помятую пачку «Блэмс». Он стряхивал пепел напол.