Киллиэн казался более удивленным, чем возмущенным.

– Вовсе нет. Вы все время забываете, что вы анахронизм,мистер Ричардс. Люди не соберутся в барах и отелях, не пойдут на холод квитринам магазинов постоять за то, чтобы вам удалось бежать. Великий Боже!Ничего подобного. Они хотят видеть, как вас сотрут с лица земли, и, еслисмогут, помогут. Чем больше крови, тем лучше. И вам придется сражаться сМаккоуном. Эваном Маккоуном и его Охотниками.

– Похоже на название модной группы, – сказал Ричардс.

– Маккоун никогда не проигрывает, – сказал Киллиэн.

Ричардс хмыкнул.

– Вы появитесь в прямом эфире во вторник вечером. Болеепоздние программы склеены из магнитофонных записей, отснятых заранее пленок ипрямых включений, когда это возможно. Мы же известны тем, что прерываемзапланированные передачи, если особенно выдающийся претендент стоит на гранисвоего… как бы это выразиться, личного Ватерлоо.

Наши правила – сама простота. Вы – или оставшиеся в живыхваши родственники – получают сотню нью-долларов за каждый час, что вы насвободе. Мы выдаем вам на текущие расходы сумму в четыре тысячи восемьсотдолларов при условии, что вы сможете скрываться от охотников в течение сорокавосьми часов. Разумеется, в случае, если вы погибнете до истечения этого срока,разница подлежит возврату. Вам дается стартовое преимущество в двенадцатьчасов. Если вы продержитесь тридцать дней, вы выигрываете Большой Приз. Одинмиллиард нью-долларов.

Ричардс откинул голову и рассмеялся.

– Испытываю те же чувства, – сухо улыбнувшись, заметилКиллиэн.

– У вас есть вопросы?

– Всего один, – Ричардс наклонился вперед. Следы насмешкиполностью исчезли с его лица. – Как бы вам понравилось быть, тем, на беговойдорожке?

Киллиэн расхохотался. Он держался за живот, и его жирныйсмех, как шары, раскатился по комнате.

– О… Мистер Ричардс… извините м-меня, – и снова сотрясалсяот смеха.

Наконец, промокнув глаза большим белым носовым платком,Киллиэн, казалось, взял себя в руки.

– Видите, не только вы обладаете чувством юмора, мистерРичардс. Вы… Я… – Он задушил новый приступ смеха. – Пожалуйста, извините меня.Вы наступили на мою мозоль смеха.

– Вижу.

– Еще вопросы?

– Нет.

– Очень хорошо. Перед передачей состоится встреча всегоперсонала. Если в вашем удивительном мозгу возникнут вопросы, оставьте их доэтой встречи. – Киллиэн нажал кнопку на письменном столе.

– Избавьте меня от дешевой закуски, – сказал Ричардс. – Яженат.

Брови Киллиэна поползли вверх.

– Вы вполне уверены? Верность достойна восхищения, мистерРичардс, но от пятницы до вторника пройдет много времени. И принимая вовнимание тот факт, что вы можете никогда больше не увидеть вашу жену…

– Я женат.

– Отлично. – Он кивнул девушке в дверях, и она исчезла. – Мыможем сделать что-нибудь для вас? У вас будет отдельный номер на десятом этаже,заказы на еду принимаются в пределах разумного.

– Бутылка хорошего бурбона. И телефон, чтобы я могразговаривать с моей же…

– О нет, извините, мистер Ричардс. Бурбон мы вам доставим.Но как только вы подписываете этот документ, – он подтолкнул его к Ричардсувместе с ручкой – вы ни с кем не можете общаться до вторника.

Может быть, вы пересмотрите вашу точку зрения на девушку?

– Нет, – ответил Ричардс, нацарапав свое имя на указанномместе. – Но не забудьте две бутылки бурбона.

– Конечно. – Киллиэн встал и вновь предложил свою руку длярукопожатия.

Ричардс вновь проигнорировал ее и пошел к выходу. Киллиэнсмотрел ему вслед без выражения. Он не улыбался.

Счет продолжается…

Девушка за конторкой проворно выскочила из своей норы, когдаРичардс шел через комнату, и вручила ему конверт. На конверте было написано:

«Мистер Ричардс,

Подозреваю, что во время нашего интервью вы умолчите о тем,что остро нуждаетесь в деньгах прямо сейчас. Не так ли?

Вопреки всем слухам, Администрация Игр не выдает авансов. Выне должны рассматривать себя как конкурсанта во всем блеске, который влечет засобой это слово. Вы не Фри-Ви-звезда, а всего лишь рабочая лошадь, которойчрезвычайно хорошо платят за опасную работу.

Однако правила Администрации Игр не запрещают мне предложитьвам личное одолжение. В этом конверте вы найдете десять процентов вашегопервоначального жалования – не в нью-долларах, хочу вас предупредить, а всертификатах Игр, подлежащих обмену на доллары. Если вы решите послать этисертификаты вашей жене, как вы, полагаю, сделаете, она обнаружит, что у нихесть одно преимущество перед нью-долларами: респектабельный врач примет их вкачестве официального вознаграждения, а шарлатан – нет. Искренне ваш, ДэнКиллиэн.»

Ричардс открыл конверт и вытащил пухлую чековую книжку сэмблемой Игр на пергаментной обложке. В ней было сорок восемь купоновдостоинством в десять нью-долларов каждый. Ричардс почувствовал, как егозаливает волна абсурдной благодарности к Киллиэну, и сокрушил ее. Он несомневался, что Киллиэн вычтет эти четыреста восемьдесят долларов из егоаванса, и, кроме того, это была чертовски дешевая страховка за большое шоу,постоянное счастье клиента и высокооплачиваемую работу самого Киллиэна.

– Дерьмо, – произнес он.

Девушка за конторкой внимательно взглянула из своей норы.

– Вы что-то сказали, мистер Ричардс?

– Нет. Как пройти к лифту?

Счет продолжается…

Номер был роскошным.

Ковры, пушистые и глубокие настолько, что в них можно былоплавать брассом, от стены до стены устилали все три комнаты: гостиную, спальнюи ванную. Фри-Ви был выключен, царило благословенное молчание. В вазах стоялицветы, а на стене у двери помещалась кнопка, деликатно обозначенная «Услуги».«Услуги будут предоставлены быстро», – цинично подумал Ричардс. Двоеполицейских стояли за дверями его номера, предупреждая его возможное желаниепобродить по этажу. Он нажал на кнопку, и дверь открылась.

– Слушаю, мистер Ричардс, – откликнулся один из полицейских.Ричардс живо представил себе кислый вкус этого «мистера» в его рту. – Бурбон,который вы заказали, будет…