– Я не о том, – сказал Ричардс. Он показал полицейскомучековую книжку, оставленную ему Киллиэном. – Я хочу, чтобы вы это кое-кудадоставили.

– Напишите только имя и адрес, мистер Ричардс, и япозабочусь о том, чтобы это было доставлено.

Ричардс нашел квитанцию от сапожника и написал свой адрес иимя Шейлы на обратной стороне. Он передал рваную бумажку и чековую книжкуполицейскому. Тот повернулся, когда еще одна мысль пришла в голову Ричардсу.

– Эй! Минутку!

Полицейский повернулся назад, и Ричардс вытащил у него изрук чековую книжку. Он открыл ее на первом купоне и оторвал одну десятую частьпо перфорации. Достоинство: один нью-доллар.

– Знаешь полицейского по имени Чарли Грэйди?

– Чарли? – Полицейский утомленно посмотрел на него. – Да, язнаю Чарли. Он дежурит на шестом этаже.

– Отдай ему это. – Ричардс вручил полицейскому секцию откупона. – Скажи ему, что лишние пятьдесят центов – его процент.

Полицейский снова повернулся, и Ричардс еще раз позвал егоназад.

– Принесешь мне расписки от моей жены и от Грэйди, слышишь?

На лице полицейского открыто выразилось отвращение.

– Не слишком-то вы доверчивы.

– Еще бы, – Ричардс криво улыбнулся. – Ваши ребята научилименя. Всему научили к югу от Канала.

– Вот будет здорово, – заметил полицейский, – смотреть, какони гонятся за тобой. Я просто приклеюсь к Фри-Ви с кружкой пива в каждой руке.

– Принеси мне расписки, – повторил Ричардс и мягко закрылдверь перед носом полицейского.

Бурбон появился двадцать минут спустя, и Ричардс сообщилизумленному посыльному, чтобы ему прислали пару толстых романов.

– Романов?

– Книги. Ну, знаешь. Читать. Слова. Печатный пресс. –Ричардс изобразил жестами перелистывающиеся страницы.

– Слушаю, сэр, – с сомнением ответил посыльный. – Вы хотитезаказать ужин?

Иисусе, дерьмо все прибывает. Он тонет в нем. Неожиданно ввоображении Ричардса возникла живая картина: человек проваливается в дыруОтхожего места и тонет в розовом дерьме, пахнущем духами Шанель-5. Самоепоразительное: на вкус это все то же дерьмо.

– Бифштекс. Зеленый горошек. Картофельное пюре. – Боже, чтотам сейчас у Шейлы? Протеиновая пилюля и чашка эрзац-кофе? – Молоко. Яблочныйпирог со сливками. Запомнил?

– Да, сэр. Не хотите ли…

– Нет, – Ричардс почувствовал неожиданное смятение. – Нет. Ступай.

Он не испытывал голода. Совершенно.

Счет продолжается…

С язвительным удивлением Ричардс подумал, чтомальчик-посыльный буквально воспринял его просьбу о романах: при выборе ихединственным, чем он пользовался, была, должно быть, линейка. Подходило все,что толще шести сантиметров. Он принес Ричардсу три книги, о которых тотникогда не слышал: две старых книги с золотым обрезом под названием «Бог былангличанином» и «Не как чужой» и огромный том, написанный три года назад иозаглавленный «Радость служения». Ричардс сунулся в него первым делом инаморщил нос. Бедный юноша хорошо проявляет себя в «Дженерал Атомикс».Поднимается от вытиральщика моторов до торгового агента. Ночью посещает курсы(интересно, на какие деньги, – подумал Ричардс, – от игры в Монополию?).Влюбляется в красивую девушку (очевидно, ее нос еще не провалился от сифилиса)на квартальной оргии. Выдвинут на должность младшего техника благодаряпотрясающим способностям. Заключается трехлетний брачный договор и…

Ричардс швырнул книгу через всю комнату. «Бог былангличанином» был несколько лучше. Он налил себе бурбона со льдом и принялся зароман.

К тому времени, как раздался деликатный стук в дверь, онпогрузился в книгу на триста страниц и при этом неплохо набрался. Одна ихбутылок бурбона была пуста. Он, подошел к двери, держа другую бутылку в руке.За дверью стоял полицейский.

– Ваши расписки, мистер Ричардс, – с этими словами онзахлопнул дверь.

Шейла ничего не написала, зато прислала одну из младенческихфотографий Кэти. Он взглянул на нее и почувствовал, что пьяные слезы щиплют егоглаза. Он засунул фотографию в карман и посмотрел другую расписку. Чарли Грэйдичеркнул несколько слов на обороте билета на транспорт:

«Спасибо, вонючка. Обжирайся. Чарли Грэйди.»

Ричардс фыркнул и выпустил бумажку, она кружась опустиласьна ковер.

– Спасибо, Чарли, – сказал он пустой комнате. – Я нуждался вэтом.

Он снова взглянул на фотографию Кэти: крошечный краснолицыймладенец четырех дней от роду, когда сделали эту фотографию, вопящий доодурения, утопающий в своем белом платьице, сделанном руками Шейлы. Онпочувствовал подступающие слезы и заставил себя вспомнить о записке доброгостарины Чарли. Интересно, сможет ли он прикончить вторую бутылку бурбонапрежде, чем отрубится. Он решил выяснить. Он почти допил ее.

Счет продолжается…

Всю субботу Ричардс переживал глубокое похмелье. К вечеруоно почти прошло, и он заказал к ужину еще две бутылки бурбона. Он выпил их обеи проснулся в бледном свете раннего воскресного утра, а по дальней стене егоспальни медленно сползали огромные гусеницы с безразличными глазами убийц.Тогда он решил, что не в его интересах полностью разрушить свои реакции ко вторнику,и прекратил пьянствовать.

Похмелье медленно растворялось. Его вырвало порядочнымколичеством съеденного, а когда уже ничего не оставалось, позывы рвотыпродолжались. Прекратились они около шести часов вечера в воскресенье, и онзаказал суп на ужин. Никакого бурбона. Он попросил десяток дисков с записьюнового рока, чтобы прослушать на аудиосистеме, и быстро устал от них. Он ранолег спать. И спал плохо. Большую часть понедельника он провел на крошечнойзастекленной террасе, выходившей из его спальни. Он находился очень высоко надводой, солнце сменялось ливнями, и это было достаточно приятно. Он прочитал дваромана, опять рано лег спать и спал немного лучше. Ему приснился дурной сон:Шейла умерла, и он присутствовал на ее похоронах. Кто-то приподнял ее высоко наподушках в гробу и запихнул чудовищный пучок нью-долларов ей в рот. Онпопытался прорваться к ней и убрать эту непристойность, чьи-то руки схватилиего сзади. Десяток полицейских держали его. Один из них был Чарли Грэйди. Онухмылялся и говорил: «Вот что случается с проигравшими, вонючка». Ониприставляли пистолеты к его голове, когда он проснулся.