Бегущий человек - Стивен Кинг

Счет открыт…

Она прищурилась на термометр в белом свете, проникающемсквозь окно. За окном под мелким дождем другие вершины Ко-Оп Сити возвышались,как серые тюремные башни. Внизу в вентиляционной шахте хлопало от ветра ветхоебелье на веревке. Крысы и откормленные уличные коты сновали среди мусора.

Она взглянула на мужа. Он сидел за столом, уставившись вэкран Фри-Ви с упорной безучастной сосредоточенностью. Он смотрел так уженесколько недель. Это было на него не похоже. Он это ненавидел, всегданенавидел. Само собой разумеется, каждая квартира Развития имела свой Фри-Ви –таков был закон, но пока еще позволялось выключать их. Закон о ПринудительномБлаге 2021 года не набрал необходимого большинства в две трети с недостачейшести голосов. Обычно они никогда не смотрели Фри-Ви. Но с тех пор, как Кэтизаболела, он постоянно смотрел викторины с раздачей больших призов. Этонаполняло ее тошнотворным ужасом.

На фоне натужных выкриков, сообщающих последние сплетни вперерыве между таймами, Кэти все скулила и скулила охрипшим от гриппа голосом.

– Сколько? – спросил Ричардс.

– Не так много.

– Не обманывай меня.

– Тридцать девять и восемь.

Он с силой опустил оба кулака на стол. Пластмассовая тарелкаподпрыгнула в воздух и шлепнулась вниз.

– Мы найдем врача. Постарайся не волноваться так сильно.Послушай, – она начала что-то отчаянно лепетать, чтобы отвлечь его, онотвернулся и вновь принялся смотреть Фри-Ви. Перерыв закончился, и играпродолжалась. Это была, конечно, не крупная игра, а просто одна из дешевых ежедневныхприманок под названием «Золотая Мельница». В нее брали только страдающиххроническими заболеваниями сердца, печени или легких, иногда для большегокомического эффекта запуская калеку. Каждую минуту, которую участник конкурсамог продержаться на мельнице (поддерживая при этом постоянный поток болтовниведущего), он выигрывал десять долларов. Каждые две минуты ведущий задавалПризовой Вопрос (парень с шумами в сердце, находившийся на кругу в настоящиймомент, отвечал какую-то чушь из истории Америки), который стоил пятьдесятдолларов. Если конкурсант, задыхаясь от головокружения, с сердцем, выделывающимакробатические номера в его груди, пропускал вопрос, пятьдесят доллароввысчитывалось из его выигрыша, а колесо раскручивалось быстрее.

– Мы справимся, Бен. Непременно. Справимся. Правда. Я…

– Что – ты? – Он жестко посмотрел не нее. – Шарлатан? Нет,Шейла, ей нужен настоящий врач. Никаких квартальных акушерок с грязными рукамии запахом перегара. Современное оборудование. Я позабочусь об этом.

Он пересек комнату, в то время как глаза его, какзагипнотизированные, поворачивались к экрану Фри-Ви, превратившему стену надраковиной в один огромный глаз. Он сдернул с крючка свой дешевый холщовыйпиджак и раздраженным рывком натянул его на себя.

– Нет! Нет, я… я этого не позволю. Ты не пойдешь…

– А почему бы и нет? В худшем случае ты получишь несколькоолд-баксов как глава осиротевшей семьи. Так или иначе, у тебя будет достаточноденег, чтобы вылечить ее.

Она никогда не была вполне привлекательной женщиной, а за тегоды, что ее муж был без работы, стала чересчур худой, но сейчас она выгляделапрекрасной… величественной.

– Я не приму их. Пусть это говеное правительство убираетсяпрочь со своими грязными иудиными деньгами. Я не возьму премии за жизнь моегомужа!

Он повернулся к ней, угрюмый и мрачный, несущий в себечто-то, сразу выделяющее его, что-то невидимое, но безошибочно определяемоеСистемой. Для своего времени он был динозавром. Не слишком страшным, но все жеанахронизмом, вызывающим неловкость. Может быть, даже чреватым опасностью.Большие тучи собираются вокруг маленьких частиц. Он доказал в сторону спальни.

– Ты хочешь, чтобы она кончила жизнь в безымянной могиле длябедных? Тебе это больше нравится?

Это было последним доводом. Ее лицо сморщилось и растаяло вслезах.

– Бен, это именно то, чего они хотят, для таких, как мы, какты…

– Возможно, меня не примут, – сказал он, открывая дверь. –Возможно, я не обладаю тем, что им надо.

– Если ты пойдешь, они убьют тебя. А я здесь буду смотретьна это. Ты хочешь, чтобы я видела это в то время, как она лежит в соседнейкомнате? – Ее было едва слышно сквозь слезы.

– Я хочу, чтобы она жила. – Он попытался закрыть дверь, ноона мешала ему своим телом.

– Тогда поцелуй меня, прежде чем ты уйдешь.

Он поцеловал ее. В конце коридора миссис Дженнер открыладверь и высунулась. Густой дразнящий запах солонины с капустой Достиг их. Делау миссис Дженнер шли хорошо – она помогала в местном комитете, предоставлявшемскидку на наркотики, и почти безошибочно умела определять обладателей фальшивыхсправок.

– Ты возьмешь деньги? – спросил Ричардс. – Ты не станешьделать глупости?

– Возьму, – прошептала она. – Ты знаешь, что возьму.

Он неловко сжал ее, потом быстро отвернулся и неуклюженырнул в уходящий вниз колодец лестничного проема.

Она стояла в дверях, сотрясаясь от беззвучных рыданий, покане услышала, как пятью этажами ниже равнодушно хлопнула дверь, и тогда закрылафартуком лицо. Она все еще сжимала градусник, которым мерила температурудочери.

Миссис Дженнер подкралась неслышно и потянула за фартук.

– Дорогуша, – зашептала она. – Я достану пенициллин начерном рынке как только у вас появятся деньги… совсем дешево… отличногокачества…

– Убирайтесь! – закричала Шейла. Миссис Дженнер отпрянула,инстинктивно оскалив почерневшие гнилые зубы.

– Я просто пытаюсь помочь, – пробормотала она и засеменила всвою комнату.

Едва заглушаемые тонкой пластиковой стеной, стоны Кэти всепродолжались. Фри-Ви в комнате миссис Дженнер орал и улюлюкал. Конкурсант«Золотой Мельницы» только что не ответил на Призовой Вопрос и одновременнополучил инфаркт. Его выносили на резиновых носилках, а публика аплодировала.

Шевеля верхней губой, миссис Дженнер записывала имя ШейлыРичардс в свою записную книжку.

– Мы еще посмотрим, – говорила она, ни к кому не обращаясь.– Мы еще посмотрим, миссис Чистоплюйка. Она захлопнула записную книжку созловещим звуком и уселась смотреть следующую игру.