— Обычно время быстро идет, а когда за такоеберешься, оно всегда долго тянется. Но это только кажется. Смотри, как на моихчасах секундная стрелка летит, не догонишь. Оглянуться не успеешь, как домикане будет.

— Тоже мне, домик. Это целый домище.

— У них такой домище называется виллой. Послеэтих слов я почти ничего не соображала.

В ужасе от услышанного и полнейшейбезысходности я зачем-то принялась расстегивать пуговицы на блузке, но мои рукименя не слушались и отчаянно тряслись. Я встала на колени, собрала все мыслимыеи немыслимые силы и осторожно, чтобы никто меня не заметил, поползла в дом.Миновав веранду я заползла в дом, встала в полный рост, посмотрела на часы,вошла в зал, где гулянье было в самом разгаре, и глазами, полными ужаса, посмотрелана изнемогающих русских девушек, которые честно отплясывали свои деньги и вперерывах между танцами протирали свои лица и шеи полотенцами, смоченнымихолодной водой. Еще раз посмотрев на часы, я подошла к танцующей Катерине ипопыталась ее остановить:

— Катя, стой, поговорить надо!

Но Катерина не остановилась и только взмахомруки показала мне, чтобы я не мешала и села на подушки.

— Маша, я не могу! — прокричала она мне сквозьгромкую музыку. — Этот кретин сказал не останавливаться, а то он денег нам незаплатит. Посиди немного. У меня через десять минут перерыв.

— Через десять минут, может, уже будет поздно!

— Маша, но я не могу! Он ругается! Он ведьтакой, возьмет и не заплатит ни гроша! Тогда вообще непонятно, какого хрена мыздесь столько времени скакали! Мне деньги нужны! Понимаешь?! Я именно из-за нихсюда приехала! У меня дома родители больные. Оба на инвалидности! Если я им налекарства давать не буду, то они и недели не протянут! Им пенсии даже напитание не хватает! Поэтому сядь, посиди и не мешай! У меня через месяцнебольшой отпуск, а мне с чем-то лететь надо! Вчера они мне сюда позвонили, уотца вообще ноги отказали, срочно нужна операция! А она стоит ого-го! Я сдохну,но деньги для него заработаю!!! Я за любую халтурку берусь! Не мешай мне!

— Если ты не остановишься, то тебе никакиеденьги уже не понадобятся! Остановись немедленно!!!

— Не говори ерунды! Посиди десять минут!

Посмотрев на часы, я подбежала к пьяному вдупель Анатолию, выхватила у него из рук рюмку виски, залпом ее осушила,посмотрела на ревущие колонки и хотела было выключить музыку, но не стала этогоделать. Затем залилась краской, как помидор, села рядом с Толей и быстрозаговорила:

— Толя, слушай меня внимательно. Беда.Буквально через семь минут этот дом взлетит, как карточный домик. Там, вкустах, сидят двое. У них там пульт дистанционного управления или что-то в этомроде. Они прилетели сюда из Москвы, чтобы убрать Молотка, то есть тебя. Большенельзя бездействовать. У нас мало времени. Если кто-то останется в доме живой ипопытается выбраться из горящего ада, который здесь будет с минуты на минуту,то его сразу застрелят. Ты сделал мне слишком большую подлость. Такое непрощается. Я могла открыть окно и убежать одна в сторону моря, а тебя оставитьна погибель. Возможно, я бы так и сделала, но в доме есть шесть русскихдевушек. Они не должны умереть! Ты должен им помочь. Ты должен открыть окно ивсех, по одной, отправить в сторону катера. Мы сможем сесть в катер, отплытьотсюда, а затем причалить в другом месте и сообщить в полицию. Я хотелавыключить музыку, но мне показалось, что это будет очень даже подозрительно. Ненужно ничего менять. Просто прикажи девушкам остановиться танцевать и всемподойти к окну.

Признаться честно, я совсем не рассчитывала нато, что пьяный Анатолий мне поверит и воспримет мои слова серьезно. Я думала,что в лучшем случае он обзовет меня дурой, скажет, что у меня больная фантазия,что у меня опять начались видения, но вместо этого он изменился в лице, дажеслегка протрезвел, побледнел и процедил сквозь зубы:

— Где они?

— Кто? — опешила я.

— Люди Спартака.

— Они в кустах. У входа в дом.

— Значит, эти твари и здесь до меня добрались…Сколько, ты говоришь, у нас осталось?

— Ровно пять минут. — Я посмотрела на Анатолияглазами, полными слез.

— Сейчас открываем окно и бежим к катеру.Только делаем все очень тихо. Заведем мотор только тогда, когда дом разлетитсяна куски. Ты все поняла?

— Все. А как же девушки?

— Пусть танцуют.

— Как это, «пусть танцуют»?! — Я не знаю, какя выглядела в этот момент, но мне показалось, что я просто позеленела.

— Я сказал, пусть танцуют. Когда домвзорвется, в нем должны быть какие-то трупы, не важно какие, мужские илиженские. Самое главное, что они будут обгорелые. Обугленные. Эти твариподумают, что там есть мой труп, и улетят. Это ребята Спартака. Ну а дома япокажу им, кто есть кто. Попомнят они меня!

Я украдкой смахнула со лба холодный пот и ощутилапредательскую дрожь.

Анатолий резко встал и захлопал в ладоши.

— Всем танцевать не переставая! Оплата втройном размере! В тройном размере, понятно вам? Мы с Машкой быстро искупаемся,туда и обратно! А вам не останавливаться, даже когда нас нет! Всем танцевать!Плачу в тройном размере!

На его лице застыла злобная ухмылка, а голосбыл полон яда.

Усталые, запыхавшиеся девушки закивалиголовами и принялись танцевать дальше. Анатолий схватил меня за руки, открылбольшое окно, похожее на балконную дверь, спрыгнул вниз и, взяв меня за талию,помог спрыгнуть мне. Затем мы бросились к берегу и, добежав до причала, быстрозабрались в катер. Меня страшно трясло, я плакала и смотрела на моего спутникабезумными глазами.

— Толя, пойди скажи девушкам! Скажи им, скажи!Они же ни в чем не виноваты! Они приехали сюда на заработки! У них дома дети,братья, сестры, престарелые, больные родители! Почему они должны погибать из-затвоих денег и из-за твоих криминальных дел?! Почему?! Толя, так нельзя! Толя!Так поступают только звери, а ведь мы же с тобой люди!!!

— Так можно! — злобно сказал Анатолий, несводя напряженного, перепуганного взгляда с еще стоящего дома.

— Так нельзя! Они ни в чем не виноваты! Они жепогибнут! Это же наши русские девушки! Толя, ты же мужик! Еще можно успеть! Тыже мужик!

— Да пусть дохнут! Почему я должен думать одругих бабах?!

— Но ведь они погибнут из-за тебя!

— А мне плевать!