Я закрыла лицо руками и, встретившись сперепуганным взглядом танцующей Катерины, выскочила из гостиной. Голова простораскалывалась от боли, в висках бешено стучало. Поднявшись вверх по лестнице, яостановилась у спальни Анатолия, посмотрела вниз и, убедившись в том, чтоАнатолий не бежит следом за мной, а продолжает веселиться, осторожно открыладверь. Зайдя в комнату, я тут же закрыла за собой дверь. В эту минуту я думалатолько об одном: мне нужны мои деньги и паспорт. Открыв одну из стоящих рядом скроватью тумбочек, я нервно подняла руку и коснулась левого виска. Мнепоказалось, что в мой левый висок вошла довольно длинная игла. Голованаполнилась страшным шумом. Боль усиливалась и уже становилась нестерпимой. Яслышала, что так бывает на нервной почве и стоит только успокоиться, как всепройдет, но такую роскошь, как спокойствие, я позволить себе не могла. Вверхнем ящике тумбочки лежал пистолет, а под ним мой загранпаспорт и совсемнемного долларов на обратный билет. Достав пистолет, я внимательно егорассмотрела, увидела, что он заряжен, и сунула его в карман брюк. Затемубедилась в том, что загранпаспорт мой, положила в него деньги и запихнула вдругой карман.

Когда я подошла к двери, у меня закружиласьголова. Почему-то я почувствовала себя воровкой, хотя я ничего не крала, авзяла только то, что мне принадлежит. Перекрестившись, я заставила себя недумать о боли и мысленно пожелала себе удачи.

Выйдя из спальни Анатолия, я остановилась налестнице, перегнулась через перила и посмотрела вниз.

— Веселее! Веселее! Живее! Энергичнее! Сегоднянаша ночь!!! — выкрикивал Анатолий танцующим девушкам. — Я хочу, чтобы вытанцевали до седьмого пота! Молодцы! Еще энергичнее! Я хочу почувствовать себянастоящим шахом!!! Я шах, а вы мои рабыни!!!

— Господи, сколько же тебе нужно выпить, чтобыупасть без чувств, — раздраженно произнесла я и спустилась вниз.

Затем я вышла из дома, набрала в грудьпобольше свежего ночного воздуха и посмотрела на звездное небо. Это было совсемчужое небо. Уж слишком черное и холодное оно было, совсем не такое, как дома.Да и звезды на нем были какие-то неяркие, тусклые и еле мерцающие. Мневспомнилось то время, когда я искала на небе свою звезду. Это было удивительноевремя, потому что я была слишком молода, слишком наивна и всю меня переполнялоогромное желание жить. Тогда я была несравненной соблазнительницей, с огромнойволей, острым умом и крепкими нервами, которые позволяли мне держать дистанциюс людьми на том уровне, на котором мне было нужно. Я хотела жить без забот, нопри этом никогда не растворялась в интересах мужчины и всегда мечталасамореализоваться. Я искала любовь, я постоянно ее искала. Я искала то чувство,о котором все говорят, но которое испытали совсем немногие. Я искала этонезнакомое чувство и верила, что оно обязательно должно быть благородным,страстным, глубоким, но при этом ни в коем случае не разрушительным. Я искалачеловека, на которого бы я смогла направить свое чувство, понимая, что именно сним я смогу спокойно пойти по этой жизни и обрести настоящее спокойствие. Мнепросто хотелось жить так, как мечталось, и с тем, о ком тоже мечталось.

Я еще раз посмотрела на звездное небо иподумала о том, как же оно далеко. А в этом небе проносятся самолеты, и в однимиз них летит тот, который хотел увести меня в заоблачные дали и сделатьпо-настоящему счастливой. Эх, видел бы он меня сейчас… Хотя нет, не стоит.Пусть он запомнит меня счастливой, сияющей и излучающей теплый свет, которыйвсегда манит и зовет к себе, к которому хочется приблизиться и у которогохочется хоть немного погреться, но как только ты приблизишься к нему, то сразупочувствуешь, как от него веет холодом. Пусть он запомнит меня в аромате роз,который ему всегда безумно нравился. Пусть он запомнит меня с лукавыми ямочкамина подбородке, со смеющимися глазами и вздернутым носом. Пусть он запомнит менявеселой девушкой, которая всегда и во всем пробивала себе дорогу в жизнь сама,ни на кого не надеясь и ни у кого ничего не прося… Пусть он никогда не узнает отом, что приключилось со мной сейчас, о том, что, несмотря на массупоклонников, которые одолевали меня у него на глазах, я осталась одна. Пусть онникогда не узнает, что целых двенадцать лет я была любовницей женатогочеловека, запасной женой, что этот человек убил во мне всякую любовь к себе икаждый день внушал мне страшную, нелепую мысль о том, что я должна примиритьсясо своей участью. Он никогда не узнает о том, что за все эти долгие двенадцатьлет я почти не изменилась внешне, я была все такой же ухоженной, свободолюбивойи жизнерадостной, но в душе я превратилась в какую-то жалкую рабу, которая темне менее всегда бредила свободой, мечтала разорвать этот порочный круг ивступить в новую жизнь. Пусть он никогда не узнает всю мою жизнь и не увидитвесь ужас, написанный на моем лице. Он никогда не увидит того мужчину, которыйотнял у меня свободу и после каждой моей попытки устроить свою личную жизньвставлял мне палки в колеса. Пусть он не знает о том, что я попала во властьмужчины, который хотел властвовать не только над моим телом, но и над моейдушой и любой намек на то, что он женат, воспринимал как личное оскорбление… Онникогда не узнает, как я попала на эту виллу и что здесь со мной произошло. Емуне нужно это знать. Ему просто не нужно это знать. Наверно в жизни естькакой-то закон, что если тебя всю жизнь окружают мужчины, которые пытаютсязавоевать твое расположение, то ты обязательно останешься одна и в один совсемне прекрасный день поймешь, что одиночество — это твой удел. Говорят,одиночество — это удел сильных, а я всегда была сильной. Всегда. И наоборот.Если твоя юность прошла вне мужских взглядов и ухаживаний и ты была лишенароскошных букетов и красивых комплиментов, значит, ты обязательно встретишьсвою любовь, удачно выйдешь замуж и всю жизнь будешь счастлива.

Внезапно я с удивлением услышала чьи-томужские голоса. Прислушавшись, я удивилась еще больше: незнакомцы говорилипо-русски.

— Михей, там в будке два араба сидят. Если яправильно понял, то это служба безопасности виллы.

— Только у арабов может быть такая беспонтоваяслужба безопасности, — рассмеялся второй незнакомец.

Поняв, что мужчины идут в направлении дома, ятут же зашла на веранду, присела и принялась слушать. Мужчины разговаривалигде-то рядом, но слышно было плохо, и я изо всех сил вслушивалась в каждоеслово.

— Мы там лодку бросили, как ты думаешь, это неочень подозрительно?

— А мне кажется, что до этого вообще никомудела нет. В доме, по-моему, какая-то грандиозная гулянка. Слышишь, как музыкагрохочет, бабы визжат. Вилла неплохая, только я эту службу безопасности непойму. Понатыкали видеокамер, забор массивный, а про море-то и забыли. Можно смелона лодке приплыть.

— Вообще, по идее тут на берегу тожекакая-нибудь охрана должна быть, а ее и в помине нет. Вот уж повезло такповезло.