Я полезла в карман, достала из него пистолет инавела прицел на стоявшего в катере Анатолия. Перепуганный Анатолий бросился кмотору, и катер поплыл. Я стреляла до тех пор, пока Анатолий с диким криком несхватился за сердце, не закрыл обреченно глаза и не рухнул на дно катера. Ястреляла до тех пор, пока в патроннике не закончились патроны… Со всего размахазакинув пистолет подальше в море, я прикусила губу до крови и посмотрела вследуже далеко уплывшему катеру, на дне которого лежал мертвый Анатолий…

Вот и все. Вот и все, сказала я сама себе ипохромала в ту сторону, где громко плакали оставшиеся в живых раненые девушки.Катерина перевязывала Карину остатками своей одежды и бормотала себе под нос:

— Это же надо такому случиться. Это же надо…Кому скажи, никто не поверит. Каринка терпи, милая. Все будет хорошо. Вотувидишь, все будет хорошо.

Заметив меня, Катерина обратила внимание нато, что моя правая штанина вся насквозь пропиталась кровью, и судорожно замоталаголовой.

— Что у тебя с ногой?

— Не знаю. Осколками какими-то поранило.

— А кровь-то так и хлещет. Вся штанина мокрая.Нужно чем-нибудь перевязать.

— Я перевяжу. У меня в кармане платок есть.

Я закатала штанину, достала носовой платок ипринялась перевязывать ногу.

— Ну, что там?

— Ничего страшного. Жить буду.

— Смотри, а то, может, зашить чего надо?

— В Москве зашью. Что с Кариной?

— Ранило сильно. Сейчас «скорая» приедет.

— А кто вызвал?

— Ребята из службы безопасности.

Увидев двух арабов из службы безопасности,которые чем-то накрывали тела несчастных девушек, я почувствовала себя гораздолучше и поняла, что люди Спартака бежали и не будут отстреливать тех, ктоостался в живых.

— Уже и «скорая», и полиция мчится, — усталымголосом сказала Катерина и попыталась сдуть со своих бровей сажу. — И дажетруповозка. Жалко девчонок. Я с ними часто пересекалась. Девчонки на работуприехали, а не за смертью. Этот гад на катере сбежал?

— Какой гад? — вздрогнула я.

— Ну тот, из-за которого весь этот сыр-борприключился. Анатолий хренов.

Я внимательно посмотрела на Катю, стараясьпонять по ее лицу, видела ли она, как я застрелила Анатолия, или нет. Судя повсему она этого не увидела. Возможно, она посмотрела в сторону причала, когдакатер уже отплыл.

— Он уплыл, — глухо ответила я.

— А куда?

— Не знаю. В море.

— Понятное дело, что не в пустыню. Сбежал,значит. Хоть бы там на его катер акула какая набросилась. Нельзя чтоб так,чтобы ему никакого наказания не было. Так не бывает.

— Поверь мне, он уже наказан. Еще как наказан.Я встала, полезла в карман, выгребла все свои доллары, отсчитала ровно на билети протянула остальные Кате.

— Это что? — удивилась она.

— Доллары.

— Вижу, что не рубли.

— Я тебе обещала за снотворное сотку, но даюбольше. Возьми, это твое.

— Не нужны мне твои баксы.

— Тебе не нужны, а твоему отцу на операциюнужны.

— Спасибо.

Катя взяла предложенные доллары и сунула их вкарман. Я посмотрела на часы и глубоко вздохнула.

— Катя, я не могу ждать ни полиции, ни«скорой». У меня самолет. Уже идет регистрация. Мне было приятно с тобойпознакомиться. Какой ужас, что все так вышло.

— А как же твой козел?

— Какой козел?

— Ну тот, который уплыл на катере. Вдруг онприплывет, а тебя нет.

— Мне это глубоко безразлично.

— Хотя по-своему ты права. Ему придется уже нес тобой общаться, а с полицией. В принципе он здесь ни при чем. Ведь не он жедом взорвал, а его хотели взорвать. Наверно, когда у него шок пройдет, онобязательно приплывет. Правда, ему уже будет негде остановиться, разве только вдомике спасателя. Скорее всего его в отель поселят.

Я грустно улыбнулась и подумала о том, чтоАнатолий никогда уже не вернется, потому что оттуда не возвращаются.

— Если Лена появится, я ей тоже передампривет. Как она только вынесет, когда все узнает…

— Конечно, передай ей привет. — Я опустилаглаза, постояла несколько секунд и посмотрела на оставшихся в живых девушек,которые тихо плакали и пытались хоть немного прийти в себя.

— Девчонки, держитесь. Я уезжаю. Карина,сейчас приедет «скорая». Обязательно выздоравливай. Я с тобой незнакома, но яуверена, что ты очень хорошая девушка.

Лежавшая на куче пепла перебинтованная девушкас трудом улыбнулась и глазами ответила мне, что все будет хорошо. Двое арабовиз службы безопасности постарались меня остановить, на ломаном русском объясняямне, что я должна дождаться полиции и дать показания, но остановить меня былоневозможно.

Выйдя за ворота, я увидела машину своего гидаМахмеда, который тут же выскочил из автомобиля и бросился мне навстречу.

— Маша, мне позвонили. Через пару минут здесьуже будет полиция и «скорая». Где Анатолий?

— Уплыл на катере.

— Куда?

— Понятия не имею. Он передо мной неотчитывается.

— А ты куда?

— В аэропорт. У меня уже регистрациязаканчивается, а мне в любом случае улететь надо, несмотря на то, что у меня наруках даже билета нет.

— Я отвезу тебя в аэропорт и отправлюближайшим рейсом. У меня там знакомые. Тебе самой не улететь.

Я недоверчиво посмотрела на Махмеда, нопоняла, что выбора у меня нет, и села в машину.

Как только машина поехала в сторону аэропорта,Махмед закурил и заметно занервничал.

— У тебя вообще багажа нет? — спросил он.

— Какой багаж, все сгорело.

— Говорят, в Москве двадцать с лишним градусовмороза.

— Ну и пусть.

— И как же ты без шубы и зимних сапог?

— Как-нибудь доберусь.