– А как он может купить этот чип, расширяющий ему интеллект,если у него нет денег?

– Пусть копит, – ответил я холодно. – А если всезарабатываемые деньги вбухивает в покупку водки ящиками, то что же, я долженему отдать свой чип? Или чей-то?.. Нет уж, время лжегуманизма прошло. С этойдрянью нянчились, потому что она была нужна на грязных работах. В том будущем,куда мы идем, грузчики не нужны. А здесь они могут остаться и такими.

– Здесь, это где?

– В этом мире, – уточнил я. – В этом обществе. Вконце концов, и без чипов жить можно.

Он сказал язвительно:

– А с чипами будет только золотой миллиард?

Я сдвинул плечами.

– Что такое золотой миллиард? Это те, которые так и не сталиобщечеловеками даже в самый что ни есть разгул этого психоза.Общечеловеки – это остальные шесть миллиардов. Тупейшее стадо.Принадлежность к золотому миллиарду не выражается в миллионах долларов на счетуили в стране проживания. Золотой миллиард – это люди, которые мыслятсамостоятельно.

Леонид сидит, обняв за плечи свою Памелу, сказал из угласвоего уютного дивана:

– Полагаешь, самостоятельно мыслит один из семи? Оптимист!

Я отмахнулся.

– Миллиард – красивая цифра. Ты же знаешь, круглыецифры всегда врут. Можно, конечно, сказать, что каждый из мыслящихсамостоятельно не даст утонуть в животной морали общечеловеков своей родне идрузьям, так что всего может оказаться и побольше миллиарда…

– Все равно миллиард – многовато.

Я отмахнулся уже с раздражением.

– Ну что вы прицепились к этому слову? Ну, будет на самомделе полмиллиарда, а то и меньше, какая разница? Суть не в термине. «Золотоймиллиард» – это подготовка общества к шоку. Ведь в один миллиард все-такилегче попасть, чем в миллион! А когда смирятся, что на планете останетсямиллиард, а остальных – под нож, тогда можно будет осторожно поправить,что на самом деле не миллиард, а… сто миллионов. Или же десять.

Они все смотрели на меня с ужасом. Аркадий сказал почтишепотом:

– Вы в самом деле полагаете, что ваши каннибалы решатсяпростых людей… под нож?

Я невольно засмеялся.

– Мало вам Коли, никак шутки понимать не научитесь. Зачемпод нож? Можно оставить все, как есть. А самим уйти дальше. И наконец-тосвершится то, о чем всегда мечтали все века! То, о чем гласит Библия, – кБогу отправятся избранные. Остальные… останутся. Одно дело нянчиться салкоголиками и наркоманами, стараться лечить и перевоспитывать рецидивистов,другое – стараться сделать их умнее. Разве сейчас правительства незаботятся о людях? Постоянно вносят в пищу важные добавки, что незаметноискоренили остававшиеся болезни. Сейчас у всех здоровые зубы от рождения и доглубокой старости, никто не болеет даже гриппом, но народец вместоблагодарности обвиняет власти во вторжении в личную жизнь! Какое вторжение,никто силой не тащит в будущее. Это уже никому не удастся. Но даже если быудалось – на фиг в нашем светлом… в смысле, из силовых полей, будущемвсякая мразь, что и там будет жадно оглядываться по сторонам: что бы украсть,кого бы ограбить, какую бы звезду загасить за неимением лампочки в подъезде,какую галактику разбить, как привыкли бить зеркала в лифтах?

Аркадий поморщился.

– Володя, вы чересчур, чересчур… Это же люди, в концеконцов!

– О гуманизме, – возразил я, – и всеобщемравенстве хорошо говорить и чувствовать себя этаким хорошим и праведным, когдаэто ничего не стоит. Мол, все люди, от миллионеров до распоследних бомжей инаркоманов – равны и права имеют равные. О наркоманах и прочей дряни нужнозаботиться, это считается хорошим тоном, лечить их и всячески уговариватьбросить это дело.

– А разве не так?

– Херня на постном масле, – ответил я достаточнооткровенно. – Сейчас – да, по крайней мере на бумаге и права есть укаждого наркомана или рецидивиста, и суммы государство выделяет на лечение иуговаривание бросить и завязать. А завтра, простите, уже и на бумаге придетсявнести ясность. Наступает время, когда в самом деле скоро начнем приобретатьсперва бесконечную жизнь, а потом и бессмертие. А вместе с тем и невероятнуюмощь. Ну, скажем, если сейчас простой человек сможет включить и выключить светв туалете, то завтра сможет зажигать и гасить звезды. А это, знаете ли,налагает… Наркоман пусть гасит и зажигает в себя в туалете свет хоть всю ночь,но к звездам я бы таких не допускал.

И – не допустят. Это понятно, против этого даже споритьне приходится. Равноправие равноправием, но все-таки… вы же понимаете…

– Понимаю, – кивнул Аркадий и спросил быстро: – Акто мешает этих наркоманов вылечить? Исправить их генетический код?

Я криво улыбнулся.

– Скажите еще, вообще наделать искусственных существ. Ну тамкиборгов всяких с идеальными генами. Если людей накрывает горная лавина… илипусть даже гроза с градом, под удар попадают всякие, но если человек сталнаркоманом, в то время как вокруг другие не стали, то червоточина в нем самом.Такого от одного вылечишь – в другом месте порвется. А менять гнилые генына «хорошие»… простите, как далеко зайдем? Я полагаю, в целях осторожничаниябудут пока что пропускать в будущее только нормальных людей, от которых хотя быне исходит угрозы обществу.

Он умолк, смотрел с удивлением. И другие, как я только чтозаметил, смотрят на меня так, будто это я решаю, кого пропускать в будущее, акого оставить в этом счастливом мире развитого рыночного капитализма.

Позвонила Жанна, со слезами прокричала в трубку, что Аркадийв реанимации. У него инфаркт, ну кто бы думал, никогда ничего подобного, здоровкак бык, а тут вдруг…

Часа через два, когда кризис миновал, мы с Жанной вошли кнему в палату. Он лежит, желтый и бледный, как персонаж из старых фильмов овластелине мира: весь в нашлепках биодатчиков, что мониторят жизненныепроцессы, бедра и ноги охватывает гибкая металлическая труба, делая его похожимна самца русалки. Как я догадался, это чтобы не поднимался в туалет. И вообщене тужился, сейчас ему и такие усилия в тягость.

Врач остановил нас в дверях.

– Родственники?

– Да, – ответила Жанна, а я кивнул.

– Запустили вы его, – сказал он с неодобрением, –запустили. Даже старыми методами предынфарктное состояние засекают за парусуток, а современными так и вовсе… Он что, алармист?

Жанна замотала головой, я сказал уклончиво:

– Немножко. Он осторожный человек.

– Осторожные живут спокойней, – согласился он.Вздохнул: – Но – недолго. Пять минут на общение, не волнуйте его.После реабилитации убедите его вшить чип контролера или хотя бы мониторинга.