Ну что ж, подумала она, каждый «отрывается» по-своему.Кто-то – убивая или унижая людей. А может быть, он какой-то «вывернутый»,психопатический психоаналитик, обожающий провоцировать людей на те или иныедействия. Скажем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать реакциюНадежды на появление розового дога. И точно так же не надо родиться БарухомСпинозой, чтобы предсказать: оказавшись на бережку крокодильего обиталища,«хорошенькая дурочка» Марьяна расколется на мелкие кусочки…

Марьяна провела ладонью по волосам, по лицу. Волосы сбились,надо лбом торчат крутые спирали кудрей, веки даже на ощупь вспухли, нос,конечно, красный, кожа съежилась от безудержных слез. Нет, никто не назовет еесейчас хорошенькой! Ну а дурочкой?.. Пожалуй, Рэнд относительно нее ошибсядважды. Теперь осталось выяснить, не ошиблась ли Марьяна – а ведь ее ошибкавполне может стать последней в жизни. Eсли Рэнд все-таки не удовлетворится еенравственным падением, ее предательством… если он захочет увидеть страх смертив ее глазах…

Нельзя молчать, вот что! Hельзя оставлять Рэнда наедине сего умозаключениями! Говорить, говорить все равно что – что в голову взбредет!

Она громко всхлипнула:

– Что вы с ним сделаете теперь, с Виктором? Убьете?

– Вопрос на засыпку, – хмыкнул Рэнд, глядя на нее снекоторым удивлением, и Марьяна похолодела, сообразив, что была очень недалекаот истины: в его глазах она все равно что труп, а трупам вроде бы не положеноразговаривать. – Угадай с трех раз!

Марьяна слегка поерзала на камнях, стараясь как можнонезаметнее отползти от края водоема и уверяя себя, что ее усилия не могут бытьзамечены Рэндом.

– Ну, Виктора, очевидно, да, – сказала она как могласпокойнее, мысленно умоляя своего погибшего друга о прощении. Как-то она виделав кино страшную сцену: человек пробирался под выстрелами в спасительную мертвуюзону, таща на себе труп товарища – и это было его единственной защитой от пуль.Сейчас Виктор был для нее такой вот защитой. – Его – да, я понимаю. Аостальных?

– Какой смысл оставлять лишних свидетелей? – ласково, словнонесмышленыша, спросил Рэнд. – Кроме того, они ведь не встретят моих ребят сраспростертыми объятиями, а будут отбиваться до последнего. Хочу я этого илинет, но они обречены. Таков закон войны, не я его выдумал. Mы оба играли всмертельную игру, а победителя назовет время…

Марьяна похолодела. Голос Рэнда сделался низким,замогильным, чудилось, он бормочет эти слова в забытьи, не отдавая себе отчетав их смысле. У Марьяны даже возникло ощущение, что Рэнд разговаривает не с ней,а с кем-то… неведомо с кем! Нет, он точно шизанутый.

Уж не вслух ли она это брякнула?

– Возможно, я и похож на маньяка, – с привычной холодноватойнасмешливостью проговорил Рэнд, – однако это простительно. Слишком долго ямечтал о встрече с одним человеком, готовился к ней… чтобы оставатьсяспокойным. Можешь не сомневаться: один из твоих знакомых останется жив – нанекоторое время. Нет, не господин Яценко – с этим все ясно как дважды два.Другой! Ему даже будет предоставлена возможность попутешествовать по морю. Hескажу, что это окажется комфортабельное путешествие. Будет связанный валяться втрюме! И вряд ли сможет увидеть те живописные берега, мимо которых мы будемпроходить: Северная Африка, Италия, Турция, потом через Босфор и Дарданеллы вЧерное море. Ну а уж там рукой подать. Горы… и селение в горах, где его давнождут. Полтора года! Там рядом девять могил. Возле них все и закончится. А явернусь в Каир, в свою лабораторию. Я ведь врач, ты знаешь?

– Патологоанатом, да? – пробормотала Марьяна, удивившись,как ей удалось протолкнуть такое тяжелое, длинное, будто змея, слово сквозьсудорогу, стиснувшую горло.

Если только на миг допустить, что слова Рэнда не просто бредсумасшедшего, если кому-то и впрямь уготовано путешествие к смерти, этот кто-то– не Виктор и не Женька. Оба мертвы, жив только Григорий, а значит…

Сурова стала судьба, сурова и немилостива! Она не давалаМарьяне ни мгновения, чтобы толком осмыслить эту весть, и ужаснуться, ипопытаться прикрыться от нее хотя бы зыбким и ненадежным«Не-может-этого-быть!». Неосторожное слово безотчетно сорвалось с ее губ имгновенно стало добычей хищного слуха Рэнда:

– Патологоанатом?! Откуда ты знаешь?

Что ему сказать? Сослаться на Бориса? А с какой радостиБорису, вернее, Бобу, сплетничать с первой встречной – вдобавок пленницей,вдобавок обреченной – о своем друге? Нет, Бориса подставлять нельзя. Пока ещемерцает та самая звездочка в вершине пирамиды Хеопса… Что же сказать, оГосподи?! И тут же она сообразила что.

– Cалех что-то такое говорил, – обронила Марьяна, небрежнопожав плечами. – Да, они еще в машине, когда меня сюда везли, ржали – мол, есликого-то из них подстрелят, вы даже не сможете толком перевязать, потому чтоживых лечить не умеете, а только трупы кромсаете.

Ей даже легче стало от той рассчитанной гадости, которую онас невинным видом влепила в лицо Рэнда. Все-таки месть – необычайно вкусноеблюдо, причем оно хорошо даже в таких микроскопических порциях, какая досталасьМарьяне. Конечно, до насыщения далеко, а как приятно!

– С-суки! – выдохнул Рэнд с такой обидой, что Марьяна едване прыснула злорадно: все-таки достала она его! Хоть чуть-чуть, но достала! –Ладно, Абдель сдох, а Салеха я еще накрою. Pану перевязать не сумею, ишь ты! Дая ему яйца фаллопиевыми трубами перевязал бы, чтоб отсохли!

Tакой изощренной по своей нелепости угрозы Марьяне еще неприходилось слышать ни разу в жизни. Тем более что эти самые трубы – как-никакпринадлежность женского организма, а… а все остальное – сугубо мужского. Новсе-таки жаль, что Салех уже вне пределов досягаемости своего бывшего босса.Пожалуй, от вышеописанной операции мерзейшему охраннику не поздоровилось бы! ИМарьяне удалось бы хотя бы отчасти расквитаться с мерзавцем. Впрочем, Салех итак оказался изгнанным – не без ее участия. Странно, что Рэнд за неезаступился. Но бессмысленно пытаться искать человечность в его поступках! Она,Марьяна, все еще находится на бережку водоема, и вода все еще поигрывает,волнуемая спинами шныряющих недалеко от поверхности чудовищ. Невозможно ведьпредугадать, что взбредет Рэнду в голову в следующую минуту!

– Вы что – частник? – спросила она.

– Кто? – вскинул брови Рэнд.

– Ну, я хочу сказать, работаете на дому? Видите ли, я былауверена, что эти, пагало… – Наконец-то Марьяна запуталась в дебрях этогословца! – Ну, что доктор мертвых работает в морге, а не… не в домашнихусловиях. Вот я и говорю – вы частник?