и врагом. За его спиной стояла внушительная сила; со времён последнего конфликта на людских землях, боевая мощь тёплых солдат заметно возросла.

Кир почитался как отличный капитан, сильный воин и добрый человек. Это убеждение жило в каждом, кто хорошо был с ним знаком. Понаслышке его знали многие, стоявшие в авангарде обороны. У каждого из них были свои мысли, свои идеи, но схожи они были в одном – Киру предстояло сказать нечто вдохновенное.

– Вот оно, начало Великого дня, – та, сильнейший в «Реокрацу» разорвал напряжённую тишину.

Сбежавший из суетливого тыла собственных войск – император, спустя лишь час после рассвета, показался в лаборатории, где, к своему большому удивлению, не обнаружил даже Чана. В точности как улицы – лаборатория была пуста. Порассматривав пустовавшие рабочие места, уставший Вэнтэр собрался уходить, как раз когда в «Грааль науки» вошёл Чан. Он даже замешкался, встретив владыку.

– Вы впервые опередили меня, с приходом сюда…

– Обычно, ты просто отсюда не уходишь, – сморщил лоб мальчишка. – А я, как только прибыл в замок, сразу направился к тебе, – не спеша пошагивая за технологом, осмотрелся Вэнтэр, будто впервые попал в лабораторию.

– Желаете приступить к смене тела, уже сейчас? – включая в цеху свет, напряжённо спросил нэогар.

– Боюсь, что да…– выдохнул покоритель, – из этого тела, больше нечего выжимать, – осматривая вытянутые руки, обречённо заключил человек. Каждая вена на его запястьях была синей и вздутой, будто под кожей разместился уж.

– Это просто удача, что у меня заранее было запасное тело, в точности копирующее ваше. Сменив сосуд своего сознания вы избавитесь от тяготящей усталости, но опять же – временно. Что планируете делать дальше? – успев подготовить новое, такое же тело императора, вопросил учёный, указывая Вэнтэру на стул, в котором покоритель сидел ещё тогда, когда в последний раз был нэогаром.

– Я не знаю…– подходя к сидению, покачал он головой. – Этого тела хватило на 2 недели без сна. Хотя мои руки исколоты твоими уколами, а в горле не опускается ком из горьких снадобий, – усевшись на стул, пожаловался император, перебарывая сонливость. – Зато я понял, почему раньше воскрешали только стандартными техниками… цена за чужую жизнь, слишком велика! – смыкая глаза под приятными манипуляциями Чана – озвучил повелитель.

– Ну что ж, – бодро подвёл Чан итог, – готовьтесь к перерождению! – подчеркнул он, запустив процесс переноса сознания. В его глазах так и пылал интерес, а уста скрывали теневую улыбку.

В этот раз, в отличие от первого, он переживал куда меньше.

Граница твоего дома – однозначно худшее место для приёма незваных гостей. Понимая это, вся доступная людская рать, выступавшая авангардом, отошла от границ с Евразией, и пока лишь узрела своего врага, во всём холодном величии. Кентавры – по правую сторону, самураи – по левую, и генералы – в центре, держались хмуро и строго. Далеко не каждому солдату удавалось успокоить бешенные стуки тёплого сердца, и бурю эмоций, в основном из страха, гнева, переживаний и рвения к победе. Скрипя зубами, вытирая капли пота в пока ещё прохладной пустыне, глубоко дыша и сжимая на сердцах кулаки – воины Евразии не позволяли себе сорваться. Только Кир – высокий красноволосый паренёк, с повязкой сильнейшего в «Реокрацу», выглядел совершенно спокойным. Но его глаза… эти глаза желали убийств. Они не видели достойных преград, и кричали о засевшей в душе ненависти.

Расталкивая плотный строй как опытных и взрослых, так ещё совсем юных, перепуганных мальчишек – за Киром показался генерал людской рати, в грязно-жёлтом картузе.

– Что ты забыл на будущем фронте?! – недовольно спросил он, развернув капитана за плечо. – Тебе положено сидеть в штабе, и действовать скрытно! – сердито напомнил он, внимательно смотревшему в сморщенные глаза пареньку.

– Я помню, – спокойно ответил тот, обходя генерала, – просто убедился, что среди этого металлолома – нет императора, – отвлечённо отмахнулся он, проходя мимо расступавшихся солдат.

Не желая рушить сплочённость и так поникшей армии, генерал перевёл внимание на врага, степенно шагавшего ровными, необъятными рядами. На расстоянии не больше километра от людской «границы», оба имперских фланга замерли на месте, прекратив перебирать ногами. Вся армия – от авангарда до тыла, терпеливо дожидалась, пока в зоне видимости людских сил покажется заместитель владыки Кулака.

Кан, собрав руки на груди, плавно покачивался на роскошном кентавре; его шея брала начало как раз там, где долженствовала виднеться голова полуконя. Справа, немного дальше от заместителя – покачивался Генор, держась за кентаврские плечи. Слева, примерно на уровне юного нэогара – недовольно подпирала кулаком щёку Магна, ожидая окончания своего пути. И ровно за Каном,замыкая строй управляющих, двигался Сталис – единственный, кто использовал «особый механизм» и, вбив кентавру в пояс стальные прутья, создал вполне удобные поручни.

Никуда не спеша, никого не подгоняя, холодный Кан доехал до первого ряда послушных пешек. В полной тишине, которую не смел рушить даже ветер – заместитель поднял вверх руку, выдерживая её ровной. Нэогарская фигура была видна на удивление чётко; без деталей, но суть его действий виднелась даже людским оборонителям. Задержав десницу в воздухе не дольше, чем на пять секунд, Кан, попутно приказав:

– Уничтожить!!! – махнул ею вниз.

И наконец, нагнетавшая тишина спала. Ведь двадцать пять тысяч кентавров и семьдесят пять тысяч самураев – сорвались с мест, поднимая в воздух пыль и сотрясая само пространство. Огромной синхронной ордой ополчение преданных вояк погнало навстречу сопротивлению, и столь степенный Кан чуть не слетел с кентавра, из-за огромных воздушных волнений. Его наспинный герб и даже элементы доспех метались из стороны в сторону, как, впрочем, и подвижные части его соратников.

Не столько из-за надвигавшихся противников, сколько из-за крика Кана – генерал людских солдат с таким же рвеньем приказал:

– Выдвигаете орудия! – после чего стал протискиваться между солдатами, на которых возлагалась роль первичной обороны.

Не посмев ослушаться командира, группами подвоя – солдаты выкатили на линию огня десяти- Зарядные ракетные установки, нацеленные прямо перед собой. Ответственные за удар наводчики –открыли огонь. Из растянутых максимально ровным рядом орудий ударили по десять среднего размера ракет, наведённые прямо в ряды противников.

Учуяв опасность, имперские пешки позволили себе сбить строй и пытались обходить снаряды стороной, но само с собой сделать это, удавалось крайне редко.

Взамен топота и гула надвигавшихся войск, пришли красочные оглушавшие взрывы, цвётшие прямо среди вражеских рядов. Каждый взрыв, которых прогремело около ста тысяч на всей пустынной линии фронта, забрал с собой если не десятерых, то семерых точно. Хотя пусть подбитые, разорванные и искалеченные, но самураи продолжали выскакивать из чёрных дымных столбов. Сжимая свои в основном разбитые клинки, они втаптывали в песок остатки союзников, продолжая бежать к цели. Так же поступали кентавры; безногие, безрукие, со сквозными дырами или ослеплённые яркими взрывами прямо у своего носа, лишённые жезлов или копыт, всё равно мчались галопом. Единственное, что вызывало смешанные чувства, так это стремление вояк урвать оружие павших собратьев, ещё пригодное к дальнейшей битве. Самураи, справлялись с этим куда проще кентавров, вынужденных скакать на слишком согнутых ногах.

Проведя первый удачный залп, людская граница осталась