И тут ее как током ударило. Если Борис столь безошибочноузнал Золотую Лисичку, выходит, он видел ее раньше, встречался с ней. И,получается, между ними что-то произошло. Что-то, после чего «эра милосердиязакончилась».

– И что же ты ей сделал, этой Золотой Лисичке, если ей дотебя и дотронуться противно, а в то же время она настоящий триллерорганизовала, чтобы тебя унизить?

Борис сверкнул на нее взглядом исподлобья:

– Ишь ты! Быстро соображать научилась, Маряша. Или тебя этоттвой научил… с которым ты…

Марьяна нахмурилась.

– Каждому свое, Борис, – сказала она спокойно, однако ноткипредостережения все же прозвучали в ее голосе. Тут же она поняла, что все эточрезвычайно смешно, поскольку пригрозить Борису ей совершенно нечем, однако влице его появилось что-то виноватое.

– Ты права, – кивнул он. – Каждому свое… Это тоже про тотзакон. Каждому воздастся по заслугам его. Я просто получил то, что заслужил.

– Чем же ты ее так обидел? – тихо спросила Марьяна.

– Чем, чем?! – огрызнулся Борис. – Сделал ей ребенка, ажениться не захотел. Вот и все, обычное дело.

Марьяна тихо ахнула.

Борис глянул косо, неприязненно:

– Что, думаешь, если у нас с тобой ничего не вышло, так явообще к детопроизводству не был способен? Знаешь ведь, как я предохранялся, атвой цикл небось даже лучше знал, чем ты. Или ты что думаешь? Мол, цепляюсь заиллюзию былого мужества?

В голосе его зазвучали истерические нотки, но они вмигисчезли, когда он увидел слезы, набежавшие на глаза Марьяны.

– Нет, – шепнула она. – Я просто думаю, что она, должнобыть, страшный человек, если приготовила для тебя такую месть. Или… или оченьлюбила тебя раньше?

– Любила?! – взвизгнул Борис. – Да она любила только тештучки, которые я с ней проделывал. Единственное, что она любила, – это моипальцы, язык да, извини, член. И, конечно, не только мои. Смешнее всего, что ядо сих пор не знаю, я ли был виноват или кто другой из наших одноклассников,однако все шишки посыпались на меня.

– Одноклассников?!

– Ну да, это еще в девятом было. Мы с ней в одном классеучились, с Лисой этой. Она всегда была девочка – глаз не оторвать! Волосы – какмедь, даже как золото, глаза голубые, фигура… И все это так и сверкало, так иманило: хочу, хочу, всегда хочу! Ненасытная была девка. Mы с ней два года доэтого встречались, целовались, обжимались. Но, видишь ли, она накрепко вбиласебе в голову, что должна остаться девственницей. А хотелось… очень, какхотелось! Особенно когда начала появляться в продаже всякая крутая эротика. Мы,бывало, когда предки на дачу уезжали, на целый день ложились в постель, включиввидик. Ты и представить не можешь, чего мы только не выделывали. Девочка былана все горазда. Мне кажется, меня ей было всегда мало, она и сама говорила, чтоее мечта – попробовать хотя бы сразу с тремя, а лучше – больше. Только онабоялась, что не сможет их держать под контролем и кто-нибудь ее безнадежнопродырявит. Короче, она была просто нимфоманка, а я, дурак, развлекался излюбви к чистому искусству. И доразвлекался… Ты знаешь, что такое петтинг? –неожиданно спросил Борис.

Марьяна покачала головой.

– Ну еще бы! – усмехнулся он. – Ты бы – да знала! Хотя этовполне детское развлечение. Трутся ребятишки друг о друга, друг в дружкутычутся, но девочка остается девочкой. Кончают с помощью пальцев и всегопрочего, но… – Он усмехнулся. – Ну, уж если так было суждено, лучше бы я дошелс ней хоть раз до конца! А то играл, играл, играл… потом бах – обнаружилось,что девочка беременна. Вот те на! Родители ее, конечно, встали на уши: кто?!Никто, говорит она, хлопая голубыми своими глазками, я девственница, это у меняпросто что-то с желудком. Пошли к врачу. Та едва в обморок не грохнулась:впервые увидела беременную девственницу! Типичный случай непорочного зачатия,хоть в Академию наук отправляй это воплощение невинности на исследование!..Оказалось, все очень просто. Я-то в нее кончал, разумеется, ну а девственнаяплева вовсе не так уж непроницаема, как принято считать. Kакие-то на неймикроскопические отверстия все-таки есть. И стоит хотя бы одному проворномусперматозоиду туда прошмыгнуть… Мне повезло: именно такой проныра сыскался вмоей сперме. Редчайший случай, но бывает и такое. Девственности, короче говоря,Лисичку лишила докторша – пальцем. А когда сделали аборт, начались какие-тоосложнения, была операция… словом, выяснилось, что детей у нее не будет. И этокак бы все из-за меня… Что молчишь? – резко, с обидой в голосе спросил вдругБорис, недобро взглянув на Марьяну.

– Да что ж тут скажешь? – прошептала она. – А пожениться выне могли?

Борис фыркнул.

– Во-первых, я ни о чем не знал. Ну, болеет Лисичка иболеет, жалко, конечно, да что поделаешь? В той нашей партийной системе –знаешь, какое табу на всякие разговоры накладывали? Все про всех всё знают, ноникто ни о чем не говорит. Oна про меня молчала, но отец – мой отец – наверное,догадался, а может, просто почуял что-то. Или видел нас вместе… Короче, оноднажды пришел и сказал, что два выпускных года я буду учиться в Москве, вспецшколе с медицинским уклоном. В Москве у отца брат живет, он все устроил. Яуехал, ничего плохого не подозревая! Пытался встретиться на прощание сЛисичкой, но, сама понимаешь, не получилось: она все болела. И только черезнесколько лет я узнал – совершенно случайно! – и про беременность, и про аборт…И про то, что она так никого и не выдала…

Я, как дурак, чуть не заплакал от умиления, сразу кинулся ейзвонить. Раньше она к телефону не подходила, а тут сама взяла трубку. Я что-тозабубнил идиотское – мол, не знал, хочу загладить вину, а она так спокойно: «Несомневайся, Борик, загладишь. Ты мне за все заплатишь, да так, что тебе и неснилось. Я, правда, еще не придумала, сколько с тебя спрошу, но как толькопридумаю – будь уверен, ты узнаешь об этом первым!» И положила трубку.

Борис поежился, словно этот давний-предавний разговор до сихпор вселял в него страх.

– Конечно, я сперва думал, речь пойдет о деньгах. Потом еемолчание стало меня угнетать. Я побаивался: натравит на меня каких-нибудькачков – изувечат! Потом до меня стали доходить слухи о похождениях ЗолотойЛисички, о том, как она доит мужиков, и я решил, что она про меня забыла, апотом ее отец умер, семья куда-то переехала. В общем, жизнь закрутила – и,представляешь, я о ней начисто забыл! И вот однажды встретил ее – помнишь, вкнижном были, я еще этот дурацкий заказ оставил на атлас тибетской медицины…

– Помню, – тихо сказала Марьяна. – С этого все и началось…