приплывали новые солдаты. Им выдавали автомат, горсть патронов, и приказывали идти на нас по лабиринту окопов. Это была их инициация, в талибане это называли «кровопусканием».

   «Сэнди и Тигги работали на талибан?».

 Так происходило часто. Наемник талибана выскакивал, стрелял в нас, а мы стреляли в ответ в двадцать раз интенсивнее. Наемник талибана, которому удалось выжить после этого шквального огня, получал повышение, его отправляли воевать и погибнуть в одном из крупнейших городов вроде Герешка или Лашкар-Гаха, который иногда называют Лаш-Вегасом. Но большинство из них погибало. Талибан оставлял их тела гнить. Я наблюдал, как собаки размером с волков грызли наемников на поле боя.

 Я начал упрашивать своих командиров: «Заберите меня отсюда». Несколько парней обратились с такой же просьбой, но по иным причинам. Я умолял отправить меня ближе к фронту: «Отправьте меня в Гармсир».

 Наконец, накануне Рождества 2007 года мое прошение одобрили. Я должен был заменить авианаводчика на базе передового развертывания «Дели», размещавшейся в заброшенной школе Гармсира.

 Внутренний дворик, посыпанный гравием, гофрированная железная крыша. Кто-то сказал, что школа была сельскохозяйственным университетом. Кто-то другой сказал, что это было медресе. Как бы то ни было, сейчас это была часть Британского Содружества. И мой новый дом.

  Кроме того, это был дом для группы гуркхов.

 Их набирали в Непале, в самых отдаленных деревнях у подножия Гималаев, гуркхи сражались во всех войнах, которые Британская империя вела в течение последних двух столетий, и отличились в каждой из этих войн. Они дрались, как тигры, никогда не сдавались, и, благодаря этому, занимали особое место в британской армии и в моем сердце. Я слышал о гуркхах с детства, одна из первых моих военных форм была формой гуркха. В Сандхерсте гуркхи всегда играли роль врагов в военных учениях, это было немного странно, потому что мы их любили.

 После учений гуркх обязательно подходил ко мне и предлагал чашку горячего шоколада. Они питали торжественное уважение к членам королевской семьи. По их мнению, король - существо божественное. (Их собственный правитель, по их верованиям, являлся воплощением индуистского бога Вишну). Так что принц тоже примерно таков. Это было в моей юности, и вот теперь я столкнулся с этим снова. Когда я шел по территории «Дели», все гуркхи мне кланялись. Называли меня «сахиб».

  - Да, сахиб. Нет, сахиб.

  Я умолял:

- Не надо. Я - просто лейтенант Уэльс. Просто Вдова Шесть Семь.

  Они смеялись.

  - Ни в коем случае, сахиб.

 Они не могли представить, чтобы отпустить меня куда-то одного. Царственной персоне нужен королевский эскорт. Часто, направляясь в столовую или в туалет, я замечал справа тень. Потом - другую тень слева: «Здравствуйте, сахиб». Было неловко, но трогательно. Я их обожал, как и местные афганцы, активно продававшие гуркхам цыплят и коз, добродушно перешучиваясь по поводу рецептов. В армии много говорили о завоевании «сердца и ума» афганцев, под этим подразумевалось обращение местных жителей в демократию и свободу, но, кажется, только гуркхи действительно способствовали такому обращению.

 Если гуркхи меня не сопровождали, они пытались меня раскормить. Еда была их способом выражения любви. И хотя каждый гуркх считал себя шеф-поваром пятизвездочного ресторана, у них всех было одно коронное блюдо - козленок в соусе карри.

 Помню, как однажды я услышал шум винтов вертолета. Я посмотрел вверх. Все, кто был на базе, посмотрели вверх. Вертолет медленно опускался. С его крыльев, завернутый в сеть, свисал козленок. Рождественский подарок для гуркхов.

 Вертолет приземлился, подняв огромное облако пыли. Из него выскочил лысоватый блондин, типичный офицер британской армии.

  Его лицо показалось мне смутно знакомым.

  - Я знаю этого парня, - произнес я вслух.

  Я щелкнул пальцами:

  - Это же старина Бивен!

 Он несколько лет работал на папу. Однажды зимой даже сопровождал нас в Клостерсе. (Помню, как он катался на лыжах в пиджаке «Барбур» - просто квинтессенция аристократизма). А сейчас, оказывается, стал замом командира бригады. И доставляет козлят от имени командира любимым гуркхам.

 Я был просто поражен, что столкнулся с ним, а он лишь слегка удивился или заинтересовался. Он был слишком занят этими козлятами. Кроме козленка в сетке, еще одного он на протяжении всего полета держал между коленями, и теперь, словно коккер-спаниель, подгонял этого малыша к гуркхам.

 Бедняга Бивен. Я видел, как он подружился с козленком, насколько он не был готов к предстоящему.

  Гуркх достал кривой нож «курки» и отрубил козленку голову.

 Коричневая бородатая голова упала на землю, словно один из тех рулонов туалетной бумаги, которые мы использовали для мячей регби.

 Потом гуркх аккуратно опытной рукой собрал кровь в чашку. Ничто не должно было пропасть.

 Что касается второго козленка, гуркх вручил мне «курки» и спросил, не соглашусь ли я оказать им такую честь.

 Дома у меня было несколько кинжалов «курки». Подарки от гуркхов. Я умел с ними обращаться. Но сказал: «Нет, спасибо, не здесь, не сейчас».

 Точно не знаю, почему я отказался. Может быть потому, что вокруг меня и так хватало убийств, не хотелось добавлять еще одно. Я вспомнил, как говорил Джорджу, что не хочу я отрезать никакие яйца. Где проходила для меня красная линия?

 Для меня красной линией было страдание. Я не хотел стать для этого козленка Генрихом VIII главным образом потому, что не был искусным палачом, а если я промахнусь или рука дрогнет, несчастное создание будет страдать.

  Гуркх кивнул:

  - Как пожелаете, сахиб.

  И спрятал «курки» в ножны.

 Помню, что даже после того, как голова козленка ударилась о землю, его желтые глаза моргали.

  15.

  Работа на базе «Дели» у меня была такая же, как в «Двайере». Только часы работы были другие. Постоянно. На базе «Дели» я находился на посту день и ночь.

  Оперативная комната располагалась в бывшем классе. Кажется, как и все остальные здания в Афганистане, школу, в которой находилась база «Дели», бомбили: свисающие деревянные балки, опрокинутые парты, на полу валяются рассыпанные документы и книги. Но оперативная комната выглядела так, словно здесь была отправная точка. Район бедствия. Из положительного - во время ночных смен сквозь дыры в стене открывался ошеломляющий вид на звездное небо.

 Помню одну смену, примерно в час ночи. Я спросил у пилота его код, чтобы ввести его в свой «Ровер» и посмотреть траекторию.

  Пилот