а потом в отсеке появились парни из войск специального назначения. Они вернули мне оружие и вручили пузырек с морфием, который отныне я должен был всегда держать при себе. Мы прилетели туда, где боль, раны и травмы были обыденностью. Они поторопили меня, чтобы я вышел из самолета и пересел в джип с тонированными окнами и пыльными седеньями. Мы поехали в другой филиал базы, потом поспешили в модульное общежитие.

  Пусто. Ни души.

  - Где все? Черт возьми, неужели, пока я летел, объявили мир?

  Нет, вся база была на задании.

  Я огляделся. Очевидно, они встали посреди обеда. На столах лежали полупустые коробки от пиццы. Я попытался вспомнить, что я ел во время полета. Ничего. Я начал засовывать в рот холодную пиццу.

  Я сдал тест на поле действий, последнее препятствие для вступления, последний способ доказать, что я умею справляться с работой. Вскоре после этого я забрался в вертолет «Чинук» и пролетел примерно пятьдесят миль на базу, которая была намного меньше. База передового развертывания «Двайер». Длинное громоздкое название для замка из мешков с песком.

  Меня встретил покрытый песком солдат, который сказал, что ему приказали показать мне базу.

  - Добро пожаловать в «Двайер».

  - Спасибо.

  Я спросил, как база получила свое название.

  - Один из наших парней. Машина подорвалась на мине.

 Краткая ознакомительная экскурсия показала, что «Двайер» - еще более спартанская база, чем мне казалось из иллюминатора вертолета «Чинук». Нет отопления, слабое освещение, не очень-то много воды. Здесь было нечто вроде канализации, но трубы обычно были засорены или замерзали. Кроме того, тут было здание, именуемое «душевым блоком», но меня предупредили: «Душем пользуйся на свой страх и риск».

 Мой провожатый сразу предупредил меня, чтобы я отказался от идеи поддержания чистоты. Вместо этого нужно сосредоточиться на том, чтобы не замерзнуть.

  - Неужели здесь так холодно?

  Он фыркнул.

  На базе «Двайер» жили около пятидесяти солдат, в основном - из артиллерии и Королевской конной гвардии. Мне они встречались небольшими группами. У всех был песок в волосах, они были буквально матовые от песка. Их лица, шеи и ресницы тоже были покрыты песочной коркой. Выглядели, как рыбное филе, которое обваляли в сухарях, прежде чем жарить.

 Через час я выглядел так же.

 Все и всё на базе «Двайер» было с песочным загаром, посыпано песком или покрашено под цвет песка. А за пределами палаток песочного цвета, мешков с песком и песочных стен был бесконечный океан...песка. Мельчайший песок, словно тальковая пудра. Большую часть дня парни проводили, глядя на весь этот песок. Так что, осмотрев базу, получив койку и перекусив, я тоже начал смотреть на песок.

 Мы говорили себе, что ищем врага, думаю, так оно и было. Но невозможно смотреть на это множество песчинок и не думать о вечности. Ты чувствуешь, что весь этот перемещающийся, бурлящий круговорот песка говорит тебе что-то о твоей ничтожной роли в мироздании. Земля еси, и в землю отыдеши. Даже когда я лег на свою металлическую койку и попытался уснуть, в моих мыслях царил песок. Даже здесь я слышал, как песок шепотом разговаривает сам с собой. Чувствовал песчинки на языке. В глазах. Мне снился песок. А когда я проснулся, у меня во рту была чайная ложка песка.

  10.

  В центре «Двайера» возвышалась остроконечная башня, некая самодельная Колонна Нельсона. К ней были прибиты десятки стрел, указывающих в разные стороны, на каждой стреле - название места, которое один из солдат «Двайера» называл своим домом.

  Сидней, Австралия, 7223 миль

  Глазго, 3654 миль

  Бриджвотер, Сомерсет, 3610 миль

  В то первое утро, проходя мимо башни, я подумал: «Наверное, мне следует написать здесь название своего дома».

  Кларенс-Хауз, 3456 миль

  Это меня рассмешило.

  Но нет. Так же, как никто из нас не хотел привлекать внимание талибана, я не хотел привлекать внимание товарищей по отряду. Моей главной целью было раствориться.

  Одна из стрел указывала на «Башни», две огромные 105-миллиметровые пушки позади неработающего душевого блока. Почти каждый день, несколько раз в день, «Двайер» палил из этих больших пушек, отправлял массивные ядра по дымной параболе на позиции талибана. От грохота кровь стыла в жилах, мозги закипали. (Однажды пушки палили раз сто). Я знал, что всю оставшуюся жизнь буду слышать отголоски этого грохота, его эхо навсегда останется в каком-то уголке моей души. А еще я никогда не забуду всеобъемлющую тишину, воцарявшуюся после того, как пушки замолкали.

  11.

 Оперативные комнаты «Двайера» были оформлены в цветах камуфляжа пустыни. Пол был из плотного черного пластика, из последовательно скрепленных кусочков, как в мозаичной головоломке. Когда вы шли по этому полу, он как-то странно трещал. Главной точкой в комнате, а на самом деле - и во всем лагере была несущая стена, на которой весела огромная карта провинции Гильменд, утыканная булавками (желтыми, оранжевыми, зелеными, голубыми), представляющими подразделения боевой группы.

  Меня поприветстовал капрал кавалерийского полка Бакстер. Старше меня, но цвет волос такой же. Мы обменялись несколькими насмешливыми замечаниями и грустными улыбками по поводу недобровольного членства в Лиге Рыжих Джентльменов. А также - в Братстве Лысеющих. Как и я, Бакстер быстро терял волосы на макушке.

  Я спросил, откуда он.

  - Графство Антрим.

  - Ирландец, да?

  - Конечно.

  Из-за его певучего акцента я подумал, что можно было бы его поддразнить. Устроил ему тяжелые времена по поводу ирландцев, а он ответил мне заливистым смехом, но в его голубых глазах была неуверенность: «Боже мой, надо мной издевается принц».

 Мы приступили к работе. Он показал мне несколько радиостанций, сложенных на столе под картой. Показал терминал «Ровер», пухлый маленький лэптоп с трафаретом компасного румба по бокам. «Эти радиостанции - ваши уши. Этот «Ровер» - ваши глаза». С их помощью я создавал картину поля битвы, а потом пытался контролировать то, что происходило на поле и в небе над ним. В одном отношении я ничем не отличался от регулировщиков в Хитроу: я проводил время, направляя туда-сюда реактивные самолеты.Но часто работа оказывалась не такой гламурной: я работал охранником, сонно мониторил показания десятков камер, прикрепленных на чем угодно от разведывательных самолетов до дронов. Единственным сражением, которое я вел, была борьба со сном.

  - Запрыгивайте. Займите свое место, лейтенант Уэльс.

  Я прочистил горло и сел. Я смотрел на «Ровер». Смотрел и смотрел.

  Проходили минуты. Я увеличил звук радиостанции. Потом приглушил.

  Бакстер хихикнул:

  - Это работа. Добро пожаловать на войну.

  12.