или двадцатишестилетнюю, и мне не нужны слухи о том, что доктор Чудо по ночам принимает несовершеннолетних. – Как будто мне больше нечем заняться в три часа ночи, черт возьми.

– Меня это не касается.

У нее не хватило порядочности выглядеть виноватой. Вместо этого Чарли замерила расстояние между мной и дверью, как будто размышляя, сможет ли она пройти.

Ответ: сможет.

Но только потому, что я уберусь с дороги. Я не доверяю себе, потому не смогу сейчас к ней прикоснуться. Или когда-либо.

– Учитывая, что ты стоишь на пороге моего дома в три часа ночи, требуя увидеть «Милый Яд», думаю, объяснение оправдано.

– «Милый Яд»?

Черт.

Вот и все, что ни подтверждает, ни отрицает существование рукописи. Напомните мне не устраиваться на работу в ЦРУ.

Она покачнулась на верхней ступеньке. Я двинулся, чтобы поймать ее, и остановил себя. Шарлотта Ричардс моя бывшая пациентка и только.

Она не моя девушка.

Не моя проблема.

Я смотрел, как она закрыла глаза и сделала два глубоких вдоха. Может, для того, чтобы успокоиться.

Затем она метнула на меня пристальный взгляд, пригвоздив его глубиной.

– Это ее название?

Удивило ли меня, что Келлан сказал ей, как написал книгу? Самую малость. Она была его другом. Его единственным другом. Что делало ее его лучшим другом. Но что-то, казалось, было не так. Как бы Чарли ни выводила меня из равновесия, она была еще более расстроена. Буквально балансировала на краю, с которого не могла спастись.

Это не означало, что я буду ее рыцарем в сияющих доспехах. И это, конечно, не означало, что я откажусь от единственного, что осталось от моего младшего брата.

– Ты не получишь книгу, Чарли. Не утруждай себя попытками.

На данный момент я не смог бы объяснить это яснее, если бы отправил ей открытку по почте и заказал рекламный щит на Таймс-сквер с напечатанными на нем словами.

И все же она настаивала. И, черт возьми, у нее был козырь.

– Той ночью Келлан прислал мне письмо.

Я усмехнулся, но что-то кольнуло меня. Такая возможность, пусть даже незначительная, взбесила меня. Даже сводила с ума, черт возьми.

Я старался говорить ровным голосом:

– И ты только сегодня вспомнила об этом? Как удобно.

– Не надо. Не смей приставать ко мне с этим дерьмом, Тейт. Он прислал мне письмо. И в нем сообщил, что рукопись моя, и он хочет, чтобы я ее закончила. На самом деле, он бросил мне вызов ее закончить.

– Ты придумала милую историю, но пора спать, – я поднял обнаженное запястье, делая вид, что проверяю время. – Уверен, что комендантский час почти закончился. А теперь беги.

Меня потряс взгляд, который она на меня бросила – полный разочарования и чего-то еще, более свирепого. Но этого было мало, чтобы я смягчился. Но хватило, чтобы я пересмотрел ее слова как истину. На самом деле, в этот момент я был уверен, что она говорит правду.

Но просто не хотел это принимать.

Я увидел, как Чарли что-то вытащила из кармана, но воспринимал происходящее, как повтор автокатастрофы в замедленной съемке. Глаза прикованы к одной точке. Сердце работает на пределе. Выплеск адреналина. Мой пульс участился. В горле застряло что-то, похожее на гигантский валун. Я не мог его проглотить. Мог только пялиться на конверт в ее руке, исписанный неряшливыми, жирными каракулями Келлана, которые я сразу узнал. В конце концов, я потратил половину своих выходных, копаясь в его вещах. Включая ящики, которые вплоть до своей смерти он никогда не запирал.

Чарли приоткрыла губы. Я не хотел, чтобы она говорила что-то одно; я хотел, чтобы она сказала все. Ошеломленный, я мог только наблюдать, как двигаются ее губы.

– Это было его предсмертное желание, Тейт.

Машина, встречай краш-тест.

Должно быть, я отшатнулся, потому что Чарли в мгновение ока переступила порог, захлопнула дверь и заперла ее. Я не сводил глаз с этой штуковины в ее крошечном кулачке. Она отдернула письмо, когда я потянулся за ним.

Я посмотрел на него. Потом на нее. Потом снова на него.

– Вот что я тебе скажу, – начал я, как подлый продавец подержанных автомобилей, собирающийся предложить ей сделку всей жизни. – Давай пойдем на небольшой компромисс. Я отдам тебе рукопись, если ты отдашь мне письмо.

– Нет.

Я приподнял бровь.

– Нет?

Сейчас совсем не время осознавать, что ты никогда не слышал этого слова от женщины, придурок.

– Нет, – у нее был стальной голос и выдержка под стать ему. – Вот как мы поступим. Ты отдашь мне рукопись, потому что этого хотел Келлан. А я не отдам тебе письмо, потому что Келлан бы этого не хотел.

Она произнесла это так, как будто у нее было какое-то право собственности на Кела, чего не было у меня. Меня это задело, и я вознамерился яростно защищать свою собственность. Возможно, дело в банальном упрямстве. Я не просто отказывался передать власть Чарли. Я отказывался от власти над своим братом.

– Немного смело делать заявления о том, чего бы хотел Келлан, – сильные слова, учитывая, что моя решимость таяла с каждой секундой. Нить за гребаной нитью. – Для того, кто был ему просто «другом», ты, похоже, знаешь о нем много такого, чего не знает родная семья.

Я сам себя подставил. Почувствовал это, как только произнес эти слова. Семья Келлана ничего о нем не знала, потому что мы были ужасной семьей. Пойманные в ловушку наших собственных эгоцентричных желаний. Мы даже не могли выкроить для него время. На самом деле, это скорее относилось к Терри и мне, чем к Келу и Чарли.

Я знал, почему так сказал. Я ненавидел себя за то, что не мог отпустить ситуацию. Потому что сколько бы я ни утверждал, что мне на нее наплевать, для меня было важно, кем Шарлотта Ричардс являлась для Кела. Чарли могла принять мое предложение и смириться с ним, но у нее хватило порядочности этого не делать. Вместо этого она достала из конверта письмо. Я замер, не двигаясь и наблюдая за ней, когда она осторожно развернула письмо и поднесла к моему лицу. Она растопырила пальцы так, что они закрывали большую часть строчек. Чарли хотела, чтобы я видел как можно меньше. Сообщение получено.

Я прочитал те фрагменты, которые мне удалось.

Моя милый Яд, я кое-что оставил тебе.

Я не смог закончить книгу.

Передаю эстафету тебе.

Предлагаю тебе закончить ее…

Она не лгала. Келлан называл ее своим Ядом. Хотел, чтобы книга была у нее. Может, он даже написал для нее. О ней.

Тишина разрасталась, заполняя пустые щели моего дома еще большей пустотой. Мне нечего было сказать. К концу ночи Чарли завладеет единственным, что у меня осталось от Кела.

Чарли положила кулак на талию, другой рукой продолжая сжимать письмо.

– Пока ты снова не сказал «нет», подумай вот о чем. У каждой истории есть две стороны, а Келлан рассказывал, что ты его не поддерживал, всегда был занят и не хотел дать то, чего он желал.

– Он желал жить с наркоманом, которому не было никакого дела до воспитания подростка, – вскипел я. Не говоря уже о том, что у меня вообще-то и выбора не было. Как только Терри оставил Кела на пороге моего дома, едва взглянув на ребенка, я понял, что у парня оставался выбор: я или улицы, а я не настолько мудак, чтобы позволить Келу постоять за себя.

– Я не утверждаю, что у тебя не было веских причин, – Чарли подалась вперед, пальцы ее ног коснулись моих. Впервые я стоял к ней так близко, не желая прикасаться. – Я говорю, что у Келлана были желания, и потребности, и вожделения, и ты сказал им «нет». Теперь у тебя появилась возможность исполнить его желание. Он хочет, чтобы я закончила эту книгу, и я это сделаю. Если ты не дашь мне «Милый Яд», то пойдешь против его желаний, – она положила мне на грудь руку. Ту окровавленную. Мое сердце угрожало разбиться о ее ладонь, так оно колотилось. – На этот раз встань на сторону Келлана, Тейт.

Я знал, чем закончится эта ночь. Она заберет рукопись, а я останусь с пустым домом и еще более пустым сердцем. Мое молчание только оттягивало неизбежное.

Чарли опустила руку. Отступила назад. В ней вспыхнула искра, как будто я ее чем-то разочаровал.

– Это касается Келлана, а не тебя.

Я сунул кулаки в карманы, чтобы