Она вздрогнула.

– А вдруг они подумают, что я в это поверил. Или что язаставил себя в это поверить. Иди и скажи им.

Она высунулась, и Ричардс весь замер в напряжении. Если онисобирались устроить «несчастный случай», который убрал бы Амелию со сцены, этоскорее всего случится теперь. Ее голова и верхняя часть туловища сейчаспредставляла из себя хорошую мишень для тысячи ружей. Стоит хотя бы одному изцелящихся нажать на курок – и весь этот фарс закончится.

– Бен Ричардс хочет сдаться Авиационной полиции! – крикнулаона. – У него две раны! – Она в ужасе обернулась, ее голос дрогнул, высоко извонко отзвучав в неожиданной тишине, наступившей оттого, что они заглушилимотор. – Он сошел с ума и… Господи, мне так страшно… пожалуйста… пожалуйста…пожалуйста!

Все это фиксировалось камерами и транслировалось напрямую повсей Северной Америке и, с разницей в считанные минуты, по другой половинеземного шара. Отлично. Замечательно. Ричардс ощутил, как он весь снованапрягся, и понял, что в нем зародилась какая-то надежда.

На мгновение все замерло: по ту сторону совещались.

– Очень хорошо, – негромко произнес Ричардс.

Она посмотрела на него.

– Ты думаешь, мне тяжело притворяться испуганной? Но мы стобой, что бы ты там ни думал, не в равном положении. Я хочу, чтобы ты хотя бывыбрался отсюда.

Ричардс в первый раз заметил, как хороша ее грудь подзалитой кровью черно-зеленой блузой.

Неожиданно послышался новый, скрежещущий рокот, и онавскрикнула.

– Это танк, – сказал он. – Ничего. Это просто танк.

– Он движется, – сказала она. – Они хотят забрать нас туда.

– РИЧАРДС! СЛЕДУЙТЕ В ПОМЕЩЕНИЕ 16. ТАМ ВАС БУДЕТ ОЖИДАТЬАВИАЦИОННАЯ ПОЛИЦИЯ, ЧТОБЫ ВЗЯТЬ ПОД ОХРАНУ.

– Хорошо, – сказал он сиплым голосом. – Давай, трогайся.Когда продвинемся за ограду примерно на полмили, остановись.

– Ты хочешь, чтобы меня убили, – произнесла она упавшимголосом. – Мне нужно только принять ванну, а ты хочешь, чтобы меня убили.

Авиакар поднялся на десять сантиметров от земли и, издаваяприглушенный рокот, двинулся вперед. Когда они двигались через ворота, Ричардссъежился, всей кожей ожидая подвоха, но все обошлось. Темный поворотуспокоительно поблескивал, уводя к главным зданиям.

Стрелка на табличке указывала направления к помещениям16-20.

Здесь, за желтыми баррикадами, его ожидали полицейские.

Ричардс знал: сделай он малейшее подозрительное движение,они разнесут машину на куски.

– Остановись, – приказал он, и она подчинилась.

По ту сторону отреагировали моментально.

– РИЧАРДС! НЕ ЗАДЕРЖИВАЙТЕСЬ. НЕМЕДЛЕННО СЛЕДУЙТЕ ВПОМЕЩЕНИЕ 16!

– Скажи им, что я требую мегафон, – тихо сказал ей Ричардс.– Пусть они оставят его на дороге за двадцать метров отсюда. Я хочупереговорить с ними.

Она прокричала все, что он поручил, и они затаились вожидании. Через минуту человек в синей униформе выбежал на дорогу и положилэлектрический мегафон. Он еще мгновение помедлил, вероятно, наслаждаясьсознанием того, что его видит полмиллиарда людей, а потом убрался прочь,присоединившись к безликой массе за баррикадами.

– Вперед, – приказал он ей.

Они медленно приблизились к мегафону, и когда дверь кабинысо стороны водителя поравнялась с мегафоном, она открыла дверь и втянуламегафон вовнутрь. Мегафон был красно-белого цвета, сбоку была нарисованамолния, а в ней вытиснуты буквы – G и А.

– О'кей, – сказал он. – Далеко ли нам до главного здания?

Она прищурилась.

– Метров четыреста.

– А до помещения 16?

– Вполовину меньше.

– Здорово. Это здорово. Ага. – Он понял, что нервно кусаетгубы и попытался заставить себя остановиться. Голова раскалывалась от боли; всетело болело от адреналина. – Едем дальше. Приблизься к входу в помещение 16 иостановись там.

– И что потом?

Он с трудом заставил себя улыбнуться. Это будет ПоследняяСтоянка Ричардса.

Счет продолжается…

Когда она остановила машину у паркинга, реакция последоваланезамедлительно.

– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ, – проорали в мегафон. – АВИАПОЛИЦИЯВНУТРИ. КАК ДОГОВАРИВАЛИСЬ.

Ричардс в первый раз поднял свой мегафон.

– ДАЙТЕ МНЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ. Я ДОЛЖЕН ПОДУМАТЬ.

Снова молчание.

– Ты что, не понимаешь, что вынуждаешь их сделать это? – еевопрос, прозвучал удивительно спокойно.

Он чудно, сдавленно хихикнул, и этот звук больше напоминалзвук водяного пара, под давлением вырывающегося из чайника, чем смех.

– Они знают, что я намерен смыться. Они только не знают, какя это сделаю.

– У тебя ничего не выйдет, – сказала она. – Неужели ты ещеничего не понял?

– Может быть, мне удастся, – сказал он.

Счет продолжается…

– Послушай: Когда возникли Игры, люди говорили, что этосамое увлекательное зрелище в мире, потому что ничего подобного раньше не было.И ничего более оригинального. Хотя было нечто похожее: римские гладиаторы. Иеще одна игра – покер. В покере нужно собрать на одной руке флеш-рояль в пиках.А в самом строгом варианте покера вся соль заключается в комбинации из пятикарт. Четыре карты открываются, а одна остается закрытой. За пятиилидесятицентовик в игру может вступить каждый желающий. Примерно за полдоллара выможете узнать достоинство и масть закрытой карты. Но по мере повышения ставокзакрытая карта начинает казаться все крупнее и крупнее. После дюжины раундов,когда на карту поставлены все ваши сбережениями машина, и дом, – эта закрытаякарта становится для вас выше, чем Эверест. Что-то вроде этого происходит и в«Бегущем». Только для ставок вообще не нужны деньги. Потому что есть люди,оружие и время. Их картами и фишками мы играема их казино. Если меня ловят,значит, я проиграл. А вдруг я подтасовал карты? Я подключился к службе новостейв Роклэнде. Эта служба новостей для меня – десять пик. Они должны обеспечитьмне безопасность, потому что эту передачу смотрят все. Других шансов преодолетьпервый пост не существует. Это тоже смешно, потому что именно канал Фри-Виотвешивает Системе такую затрещину. Если вы увидите это по каналу Фри-Ви, тоэто должно быть правдой. Поэтому если вся страна увидит, как полиция убиваетмою заложницу – добропорядочную женщину из среднего класса, – в это придетсяповерить. От этого нельзя отмахнуться. Функционирование Системы уже сейчасвызывает у многих недоверие. Забавно, да? Мои люди уже здесь. На дороге ужебыли проблемы. Если солдаты и Охотники возьмут нас под ружье, может случитьсякое-что очень неприятное. Кое-кто посоветовал мне держаться своих. Он даже непредставляет, как он был прав. И это одна из причин, по которой они покаминдальничают со мной. Потому что здесь мои люди.