– Верно, – пробормотал он, – Я старый врун.

Счет продолжается…

Они уехали дальше, чем имели на то право, вычислил Ричардс.Они проделали весь путь до прелестного приморского городка под названиемКэмден, сто миль от того места, где Ричардс залез в машину Амелии Вильямс.

– Слушай, – сказал он, когда они въехали в Огюсту, столицуштата, – очень вероятна, здесь-то они нас и вынюхают. Мне совершенно невыгоднотебя убивать. Улавливаешь?

– Да, – сказала она и добавила с ненавистью. – Вам нужензаложник.

– Вот-вот. Значит, если появляется полицейский, тыостанавливаешься. Сразу. Открываешь дверь и выглядываешь наружу. Тольковыглядываешь. В твоих интересах не вставать с сиденья. Понятно?

– Да.

– Потом кричишь: «Бенджамин Ричардс взял меня заложницей. Есливы не дадите ему проехать, он убьет меня».

– И вы думаете, это сработает?

– Так лучше, – насмешливо сказал он. – Вообще-то это должнотебя беспокоить.

Она закусила губу и ничего не ответила.

– Сработает. Думаю, получится. Там будет дюжина операторов,жаждущих заработать на Играх денежки или даже получить премию Запрудера. Стакой-то рекламой у них дело выгорит. Ты, наверное, не хочешь, чтобы мыоказались под градом пуль. Учти, что в таком случае они ханжески будут говоритьо тебе, как о последней жертве Бена Ричардса.

– Зачем ты все это говоришь? – отпрянула она. Ричардс неответил и только сполз вниз, обнажая только макушку, и ждал, когда в зеркалепоявятся синие огни.

Но синих огней не было в Опосте. Они проехали еще полторачаса берегом океана. Солнце начало клониться к закату, рассыпая искры по воде.Уже после 2-х, ни изгибе дороги, недалеко от границ Кэмдена они заметиликордон: полицейские машины, припаркованные на одной стороне дороги. Дваполицейских обыскивали фермера и его старый пикап.

– Еще двести футов – и стоп, – сказал Ричардс, – делай все,как я сказал.

Она была очень бледна, но, по всей видимости, держала себя вруках. Смирилась, должно быть. Даже не забыла включить сигнальные огни, когдатормозила посреди дороги в пятидесяти футах от кордона. Полицейский с важнымвидом пошел ей навстречу. Видя, что она не вылезает из машины, он недоуменнопереглянулся с напарником. Третий, сидевший в машине, забросив ноги кверху,внезапно опустил руку под панель и быстро заговорил.

«Начали, – подумал Ричардс. – Начали».

Счет продолжается…

День был очень солнечным, и постоянный дождь в Хардинге ужевспоминался с трудом. Предметы были обозначены четкой ясно. Вычерченные углемтени полицейских. Ремни с кобурами были у них ослаблены.

Миссис Вильямс распахнула дверцу и выглянула наружу.

– Пожалуйста, не стреляйте, – сказала она, и Ричардс впервыезаметил, как хорошо поставлен ее голос. Если бы не белые костяшки пальцев иптицей бьющийся пульс на шее, можно было бы подумать, что она сидит в купемягкого вагона. Из открытой двери пахнуло сосной – свежо и бодряще.

– Выходите из машины, руки за головой, – сказал полицейскийголосом хорошо запрограммированной машины. Модель Дженерал Атомикс 6925-А9, –подумал Ричардс. Полицейский из провинции. Батарейки прилагаются. Только белаясборка.

– Вы и ваш пассажир, мэм. Мы его видим.

– Меня зовут Амелия Вильямс, – очень четко произнесла она. –Я не могу выйти из машины по вашему требованию. Бенджамин Ричардс держит менязаложницей. Если вы не дадите ему проехать, он убьет меня.

Полицейские переглянулись, и что-то едва уловимоепромелькнуло между ними. Этого было достаточно Ричардсу. С напряженными допредела нервами он иногда воспринимал мир седьмым чувством.

– Трогай! – заорал он. Она уставилась на него взамешательстве.

– Но они не будут…

Полицейские почти одновременно упали на колена, выхватилипистолеты и навели их на Ричардса, левой рукой придерживая запястье. Листкиполицейского блокнота разлетелись в беспорядке. Ричардс надавил больной ногойна правую туфлю Амелии. Скривился от боли в лодыжке. Машина рванулась вперед.

В следующий миг что-то дважды глухо ударилось о машину,сотрясая ее. Лобовое стекло ввалилось внутрь, осыпав их мелкими безопаснымиосколками. Она прижала руки к лицу, чтобы не поранить его, и Ричардс в дикомпрыжке повалился на руль, выкручивая его.

Полицейские стреляли из проема между машинами. Ричардсзаметил, как они перевернулись в прыжке для следующего залпа, и занялсядорогой.

Другой «дз-з-з» раздался, когда пуля вошла в багажник.Машину болтнуло в сторону, и Ричардс отчаянно вывернул руль. Он смутно осознал,что Вильямс все это время кричала.

– Рули! – гаркнул он на нее. – Рули, черт тебя подери!

Ее руки рефлекторно потянулись к рулю и нащупали его.Ричардс сорвал с нее очки, и, прежде чем упасть, они недолго повисели на ухе.

– Тормози!

– Они стреляют прямо по нам, – ее голос брал высокие ноты. –Они бьют по нам. Прямо по…

– Тормози.

Вой сирен нарастал позади.

Она затормозила, наполовину развернув машину и подняв тучугравийной пыли.

– Я сказала им… а они пытались… убить нас, – удивленнопроговорила она, – они пытались нас убить.

Но Ричардс был уже снаружи, с пистолетом в руках. Он потерялравновесие и тяжело упал на колено. Когда появилась первая машина, он сидел наобочине, крепко держа пистолет на уровне плеча. Машина делала 80 миль ипродолжала набирать скорость; за рулем, должно быть, сидели ковбои малых дорогсо слишком мощным двигателем в капоте и жаждой славы в головах. Они, возможно,заметили его. Возможно, пытались притормозить. Не имеет значения. Колеса у нихне были пуленепробиваемыми. Ближайшее к Ричардсу взорвалось, как начиненноединамитом. Машина слетела с дороги и разбилась о ствол огромного вяза. Дверцаводителя взлетела в небо, а сам водитель торпедой протаранил лобовое стекло и,пролетев тридцать ярдов, рухнул в кустарник.

Вторая машина появилась тотчас же, и Ричардс нащупал ееколесо только с четвертого выстрела. Кончено.

Ричардс поднялся на ноги, посмотрел вниз и заметил темноепятно на животе. Он прыгнул на капот своей машины, когда полицейскаявзорвалась, шрапнелью разлетевшись в клочья.