– Трогай, – сказал Ричардс.

Она сделала то, чего и следовало ожидать: обеими ногаминажала на тормоз и закричала. Ричардса бросило вперед, и стало больно лодыжке.Газовая машина была в 50 футах от перекрестка.

– Вы этот… вы… р-р-р…

– Бен Ричардс. Убери руки с руля. Положи за голову.

Она исполнила приказание, сотрясаясь в конвульсиях. Она неподнимала на него глаз.

– Как вас зовут, мэм?

– А-Амелия Вильямс. Не стреляйте. Не убивайте меня. Я… Я…Возьмите деньги, только ради Бога не убивайте.

– Тс-с-с, – успокаивающе прошептал Ричардс, – Тс-с-с, – идобавил, когда она немножко пришла в себя: – Не буду пытаться изменить вашемнение на мой счет, миссис Вильямс… простите, миссис?

– Да, – автоматически ответила она. -…но я не собираюсьпричинять вам вред. Вы понимаете?

– Да, – сказала она с неожиданным энтузиазмом. – Вы хотитевзять машину. Они поймали вашего друга, и теперь вам нужна машина. Берите,разумеется. Я даже ничего не скажу. Скажу, что ее угнали со стоянки…

– Хорошо, обсудим. Выезжаю на 1-ю дорогу и обсудим. Там естькордоны?

– Н-н… есть! Сотни! Они вас поймают.

– Больше не лгите, миссис Вильямс, хорошо?

Машина тронулась с места, – сначала рывками, потом – болееплавно. Движение, по-видимому, успокаивало женщину. Ричардс снова спросил окордонах.

– Вокруг Льюистона, – сказала она с испугом, – там они взялиэтого… другого…

– Как далеко это отсюда?

– 30 миль или чуть больше.

Парракис ушел дальше, чем Ричардс мог предположить.

– Вы меня изнасилуете? – Амелия Вильямс задала этот вопростак неожиданно, что Ричардс едва не рассмеялся.

– Нет, – ответил он прозаично. – Я женат.

– А я видела ее, – сказала она с такой небрежностью, чтоРичардсу захотелось ее ударить.

Жри отбросы, сука. Убей крысу, которая пряталась в хлебнице,убей ее веником, и посмотрим, как ты заговоришь тогда.

– Могу я здесь выйти? – умоляюще спросила она, и он сновапочувствовал легкую жалость к ней.

– Нет. Вы, – мое прикрытие, миссис Вильямс. Мне нужно в ВойтФилд, в место под названием Дерри. И вы увидите, как я туда доберусь.

– Но это же 150 миль отсюда, – завопила она.

– А мне говорили – сто.

– Они ошиблись. Вам туда не прорваться.

– Увидите… И ведите себя прилично.

Она снова начала трястись, но ничего не сказала. У нее былвид женщины, которая хочет проснуться посреди страшного сна.

Счет продолжается…

Они ехали на север. Осень здесь пылала, как факел. Деревьяне были отравлены ядовитым дымом Портленда, Манчестера и Бостона; они утопали вжелтых, красных и ярко-малиновых листьях. Все это наводило на Ричардсамеланхолию. Он удивлялся, что через 2 недели в нем проснулись эмоции. Вследующем месяце снег скроет все это. Все кончается осенью.

Она как будто чувствовала его настроение и молчала. Дорогазаполняла паузу и убаюкивала их. В Ярмуте они проехали по мосту, дальше былитолько деревья, трайлеры и убогие лачуги с пристройками, пока они не въехали воФрипорт. На въезде в город стояли три полицейские машины как бы на придорожномсовещании. Женщина на минуту окаменела. Лицо ее было болезненно бледно, ноРичардс сохранял спокойствие. Они проехали незамеченными. Амелия сникла.

– На мониторах нас сразу бы засекли, – бросил Ричардс, – стаким же успехом вы можете написать у себя на лбу большими буквами: В ЭТОЙМАШИНЕ СИДИТ БЕН РИЧАРДС.

– Почему вы меня не отпускаете? – возмутилась она и на одномдыхании добавила: – Травки не найдется?

Богатые кварталы курят до отвала. Мысль эта заставилаРичардса иронически усмехнуться; и он опустил голову.

– Смеетесь? – спросила она, уязвленная. – У вас железныенервы, не так ли, трусливый, ничтожный убийца! Напугали меня на всю жизнь,собираетесь наверное, убить меня так же, как убили тех несчастных ребят изБостона…

– Эти несчастные ребята охотятся за мной, чтобы прикончитьменя. Такая у них работа.

– Убиваете за деньги. Все готовы сделать ради денег. Хотитевсю страну вверх дном перевернуть. Почему вы не нашли себе приличную работу?Вам просто лень. Такие, как вы, плевать хотели на все честное и порядочное.

– А вы порядочная?

– Да! – взорвалась она, – потому-то вы ко мне и прицепились.Я беззащитна… и порядочна. Так вы используете меня, ставите на один уровень свами, и еще смеете потешаться?

– Если вы такая честная женщина, где вы раздобыли 6000 нью-долларовна такую машинку, когда моя дочка умирает от гриппа?

Она взглянула испуганно. Открывшийся было рот захлопнулся.

– Вы – враг Системы, – сказала она, – так говорят по Фри-Ви.Я видела кое-что из тех отвратительных вещей, что вы сделали.

– Знаете, что отвратительно? – перебил Ричардс, прикуриваясигарету из лежавшей на панели пачки, – я вам скажу. Отвратительно получитьчерный шар за то, что вы не хотите работать на «Дженерал Атомикс», опасаясьстать бесплодным. Отвратительно сидеть дома и видеть, как ваша женазарабатывает себе на пропитание лежа на спине. Отвратительно знать, что Системаубивает миллиону людей ежегодно, загрязняя воздух, когда она могла бы выпускатьносовые фильтры по 6 баксов за ноздрю.

– Вы лжете, – сказала она. Фаланги пальцев на руке побелели.

– Когда все закончится, вернетесь в свою прекраснуюдвухэтажную квартирку и будете любоваться, как столовое серебро поблескивает вкомоде. Никто из ваших соседей не гоняет метлой крыс и не срет с заднегокрыльца, когда туалет не работает. Я видел пятилетнюю девочку с раком легких.Отвратительно, как вам…

– Хватит! – закричала она, – вы грязно лжете!

– Верно, – согласился он, глядя в окно. Чувствобезнадежности овладело им. С такими людьми он никогда не мог найти общегоязыка. Они жили на какой-то немыслимой высоте, где разреженный воздух. Внезапноему со страшной силой захотелось разбить ее солнечные очки о щебенку, протащитьее по грязи, накормить ее булыжниками, изнасиловать ее, растоптать, пустить еезубы по ветру, раздеть и спросить, видит ли она большое кино – то самое,которое 24 часа в день крутят по первому каналу, где государственный гимнисполняется строго по окончании передач.