– Идем, – бросил Элтон Ричардсу, пытаясь освободиться отматери. Но она накрепко, как маленькая шавка, вцепилась в него.

– Я должна была это сделать. Тебе пора покончить срадикальными затеями. Элти! Тебе нужно… Элти!

Он закричал.

– Элти!

Он оттолкнул ее так, что, перелетев через комнату, она упалапоперек кровати.

– Быстро, – произнес Элтон с испугом и горечью, – идембыстро.

Они скатились с лестницы. За дверью Элтон перешел на рысь иначал задыхаться.

Сверху, сквозь закрытое окно и распахнутую дверь первогоэтажа, доносился крик миссис Парракис, смешивавшийся и заглушавший звукиприближавшихся сирен:

– Я СДЕЛАЛА ЭТО ДЛЯ ТЕБЯ-Я-Я-Я.

Счет продолжается…

Их тени бежали за ними вниз по холму в сторону парка,удлиняясь и сокращаясь в свете уличных, забранных в решетки фонарей «Джи Эй».

Элтон Парракис дышал, как паровоз, огромными глоткамизабирая воздух и выпуская его со свистом.

Они пересекли улицу и внезапно были выхвачены из темнотысветом фар. Синие вспыхивавшие огни ползали по тротуару и стенам домов.Полицейская машина со скрипом затормозила в ста ярдах от них.

– Ричардс! Бен Ричардс, – голос, тысячекратно усиленныймегафоном.

– Видите свою машину? Там… прямо… – прохрипел Элтон. Машинабыла хорошо спрятана Элтоном в рощице рядом с прудом. Сам Ричардс мог и незаметить ее.

Полицейская машина снова дала о себе знать свистом горячихшин на участках разгона. Ее газолиновый двигатель подвывал на измененияхамплитуды. Машина наскочила на бордюр, покачнув небо, и направилась прямо наних.

Похолодев, Бен Ричардс повернулся к полицейской машине.Отступая, он выхватил из кармана пистолет Брэдли. Остальных полицейских пока небыло видно. Только этот. Машина мчалась на них через облетевший октябрьскийпарк, взрывая задними колесами огромные комья грязи.

Он выстрелил дважды в лобовое стекло, но оно не разбилось. Впоследнюю секунду он отпрыгнул и покатился. Лицом по сухой траве. С колен онвыстрелил еще дважды в хвост машины, и она начала разворачиваться. Полыханиесиних огней превращало ночь в сумасшествие, в кошмаре прыгающими тенями.Патрульный оказался между Ричардсом и его машиной, но Элтон успел подобраться кней с другой стороны. Теперь он пыхтел, пытаясь отлепить свое электронноеустройство от дверцы.

Кто– то мелькнул недалеко от правой дверцы полицейскоймашины, которая снова выровнялась. Густой прерывистый звук разорвал темноту.

Стэн– ган. Пули взрывали дерн вокруг Ричардса вбессмысленном узоре. Грязь била его по щекам и барабанила по лбу.

Втягивая жадными глотками воздух, он увидел, что полицейскаямашина снова начала увеличиваться в размерах Все становилось преувеличенным,сюрреалистичным. Ричардс жил в адреналиновом бреду, где все было медленным,неторопливым и… оркестрованным. Приближающаяся полицейская машина походила наогромного слепого буйвола.

Снова заработал Стэн-ган. На этот раз пуля прошла сквозьлевую руку Ричардса, отбросив его в сторону. Тяжелая машина попыталась изменитьнаправление и задавить Ричардса, но тот выстрелил прямо в человека за рулем.

Лобовое стекло рухнуло внутрь с первого выстрела. Машинуразвернуло, она опрокинулась сначала на крышу, потом – на бок. Мотор заглох иво внезапной, поразительной тишине отчетливо было слышно полицейское радио.

Не поднимаясь на ноги, Ричардс пополз к машине. Парракис ужесидел за рулем и пытался запустить двигатель, но в слепой панике он забылоткрыть клапаны безопасности: при повороте ключа слышалось только глухоеурчание и кашлянье воздуха в цилиндрах. Ночь была наполнена ревом сирен.Ричардс был еще в пятидесяти ярдах от машины, когда Элтон догадался, в чемдело, и открыл клапан. Тут же после поворота ключа взревел двигатель и машинарванулась навстречу Ричардсу.

Не распрямляясь, он влез в машину с правой стороны. Парракисвырулил налево, на 77-ю дорогу, пересекавшую Стейт Стрит чуть выше парка.Бампер висел в дюйме над мостовой, рискуя зацепиться за нее и остаться надороге.

Элтон со страшной силой впускал и выпускал воздух. Его губынапоминали жалюзи на ветру.

Две другие полицейские машины взревели сзади, сорвались сперекрестка, полыхая синими огнями, и повисли на хвосте.

– Не хватает скорости! – заорал Элтон, – не хвата…

– Они поворачивают! – Ричардс смотрел назад. – Давай черезэтот проход!

Машина взяла влево, и они подпрыгнули на бордюре. Сжатыйвоздух толкнул их к рулю.

Полицейские открыли огонь. Ричардс чувствовал, как стальныепальцы впивались в корпус его машины. Зеркало заднего вида с трескомразлетелось, и его осколки впились им в лица.

Вскрикнув, Элтон бросил машину влево и вправо. Один изполицейских на скорости более шестидесяти миль с грохотом налетел на бордюр.Машина завертелась, разрывая крутящимися синими огнями темноту, выбрасываялунатические пучки света, и опрокинулась на бок, вырыв раскаленную борозду,пока, наконец, искра не попала в газовый баллон.

Вторая машина вписалась в поворот, но Элтону удалосьоторваться. Опаснее всего было сократить дистанцию. Газовые автомобили былипримерно в три раза быстрее его. Кроме того, машина Элтона была менее устойчивана ухабах, как они уже успели убедиться.

– Направо! – закричал Ричардс.

Парракис заложил скрипучий, выворачивающий наизнанкуповорот. Они были на 1-й дороге, и Ричардс понимал, что их неизбежно взяли бына Посту. И тогда спастись не удастся; только смерть.

– Сворачивай! Сворачивай, черт подери! В этот проулок!

На мгновение полицейская машина исчезла за поворотом.

– Нет-нет, – бормотал Парракис, – мы окажемся в мышеловке! –Ричардс бросился на руль, прокрутил его, отцепив локтем Элтона. Машинаметнулась в сторону почти под прямым углом. Они влетели в бетон здания,стоявшего слева на въезде в аллею, затем уткнулись в груду хлама, мятых банок иящиков из-под фруктов.

При толчке Ричардс ударился о приборную доску, и кровьхлестала из его носа.

Почти лишившись одного цилиндра, машина боком встала посредиаллеи. Парракис в безмолвии и унынии повис на руле. Развлечение, конечно,пришлось ему не по вкусу.

Ричардс распахнул плечом дверцу и спрыгнул на здоровую ногу.Он взял пистолет из пятой патронной коробки, оставленной ему Брэдли. Патроныбыли холодные и жирные на ощупь. Несколько штук он просыпал. Руку дергало, какбольной зуб. От боли подташнивало.