Марьяна резко выпрямилась, села – но тут же чьи-то рукиприжали ее к стенке сиденья, а высокий голос насмешливо произнес:

– Ого! Наша девочка проснулась! Включи-ка свет, Абдель.

Сбоку тускло загорелась маленькая лампочка. Марьяна глянулавперед – и увидела знакомый жирный затылок. Точно, тот самый негр-таксист, онане ошиблась! И воняет от него какой-то сладкой цветочной гадостью, будтоМарьяну вместе с ним засунули во флакон из-под дешевой туалетной воды. Но ужлучше приторная парфюмерия, чем пот, которым шибает от араба. А он, какнарочно, тянется к ней, наваливается, жмется ближе:

– Ого, какая девочка! Абдель, ты погляди! Я думал, онатолько на ощупь хорошенькая, а на взгляд, оказывается, еще лучше. Хочешь,Абдель?

– Времени нет, – буркнул негр, бросая на Марьянубезразличный взгляд в зеркало. – Девка как девка. Ты же знаешь, у меня на белыхдевок не стоит.

– А у меня так даже очень, – недвусмысленно ерзая, призналсяараб. – Абдель, ты не против снова погасить свет? Думаю, я и в темноте непромахнусь!

И он грубо лапнул Марьяну за грудь.

Взвизгнув, она поджала колени, забилась в угол сиденья, нопотная рука Абделя ловко скользнула в широкую штанину шортов и уцепилась закрай трусиков:

– Тебе не жарко? Лучше сними все это, да побыстрее!

– Брось ты, Салех, – проворчал Абдель. – Нашел время! Крикубудет, шуму…

– А ты знай жми на газ, черная задница! – оскалился Салех. –Не переживай, я потом и тебя смогу трахнуть. А если нервный – не оглядывайся.Да выключи ты свет, в конце концов!

И Марьяна увидела, что он расстегивает «молнию» джинсов.

Вонь, ударившая из его штанов, заставила Марьяну слабовскрикнуть: клубок тошноты подкатил уже к самому горлу. Похоже, утонченноеобоняние Абделя тоже пострадало: во всяком случае, он обеспокоенно оглянулся:

– Tы совсем спятил! А если она целка? Босс тебе яйца оторвети в глотку запихнет!

– А кто тебе сказал, что мы везем ее для босса? – огрызнулсяСалех. – Эй, ты лучше на дорогу смотри!

Абдель выровнял автомобиль, который вдруг потащило наобочину, и снова сел вполоборота, настороженно косясь на Салеха, который, так ине потрудясь застегнуть штаны, мял коленку Марьяны.

– Ну, думай сам, – сказал Абдель, насмешливо поглядывая наподельника. – Если хочешь всю жизнь стоять раком – дело, конечно, твое. Едва литы будешь годен на что-то еще после того, как шеф узнает, что ты без спросувздрючил эту девку.

– Только если ты настучишь, задница, – ухмыльнулся беззлобноСалех. – Ладно… Но я все-таки получу свое от этой сучонки! – И он однимдвижением свалил Марьяну с сиденья – так что она вдруг оказалась стоящей наколенях между его широко раздвинутых ног, а к ее лицу чуть ли не вплотнуюприжался темный зловонный отросток плоти.

– Давай, разинь пасть! – злобно приказал Салех, хватая ее заволосы и сильно прижимая к своему животу. – Поработай язычком, слюнками, ну!

Дыхание у Марьяны перехватило, болезненная судорога прошлаот желудка к горлу – и ее вывернуло прямо на вызывающе торчащий арабский орган.

Надо отдать должное Абделю: несмотря на свою толщину, оноказался весьма проворен и успел затормозить, выскочить из машины, распахнутьзаднюю дверцу и вытащить Марьяну наружу прежде, чем Салех очнулся и пересталоглушительно орать. Марьяна получила только один удар, да и тот пришелсяблагодаря Абделю не в лицо, а в грудь. У нее захватило дыхание, однако негр, недав ей прийти в себя, рывком поставил на ноги и потащил к какому-то низкому,ярко освещенному строению, призрачно сиявшему посреди темноты.

Это был обычный караван-сарай, которых в Египте по дорогампустыни натыкано несчетно. Витрины загромождали баночки с кока-колой, горыжевательной резинки, пирамиды «Кэмела» и арсеналы бутылок с питьевой водой.

В грязноватом помещении за пластиковыми столиками сиделикакие-то мужчины – должно быть, водители десятка машин, сгрудившихся позадибетонно-блочного строения, а также владельцы тройки сомнамбулическихдромадеров, стоявших там же. Сидели, курили, лениво тыча вилками в кебаб,засыпанный горкою пряно пахнущей травы, нетерпеливо смотрели на помост,устланный дешевым потертым ковром… Марьяна где-то слышала, что в таких караван-сараях,на таких сценах наемные девки обычно исполняли танец живота, а потом «принималина грудь» всех желающих.

Абдель толчками прогнал Марьяну через зал – на них сонно,безучастно оглядывались. Они оказались у дверцы с вырванной защелкой. За ней –туалет с двумя кабинками. В одной переодевалась какая-то коренастая девица. Подскладчатым животиком колыхалась черная, сплошь расшитая бусинками юбка, сквозькоторую просвечивали пухлые ляжки. Девица безуспешно старалась уложить тяжелыегруди в тоненький парчовый лифчик, но он беспрестанно расстегивался.

Увидев Марьяну, девица явно обрадовалась.

– Эй, застегни, подруга, – сказала она по-английскитоненьким голоском, несуразно вылетевшим из недр ее расплывшегося тела. – Илихоть завяжи как-нибудь. Мне сейчас танцевать, а тут…

– Лицом к стене, – шепотом скомандовал Абдель, выхватываяиз-за пояса револьвер. – И не оборачивайся, а то я тебе уши на спине завяжу,клянусь бородой пророка! А ты, – это уже к Марьяне, – быстро умывайся, чтоб невоняло от тебя. Развели свинарник!

Да, поистине кошачье пристрастие Абделя к чистоте, похоже,второй раз спасло Марьяну. Если бы не он, Салех забил бы ее насмерть, это онапрекрасно понимала, а потому, не сказав ни слова, принялась умываться надосклизлой, треснувшей раковиной, полоскать рот и замывать пятна рвоты назеленом крепдешине комбинезона.

Потом Абдель приказал ей набрать воды в несколько пустыхбутылок, стоящих над раковиной, и нести к машине.

Танцовщица, все это время безропотно простоявшая лицом кстене, мигом застегнула свой злополучный лифчик, стоило только Абделю спрятатьревольвер. Марьяна робко подумала, что она сейчас поднимет крик, и это заставитдевицу позвать своих поклонников, но девица и не глянула в их сторону: мелкопереступая и раскачивая свои многопудовые телеса, она поплыла на сцену, откудауже доносилась пиликающая мелодия танца.