Счет продолжается…

Ричардс стоял у лестницы, глядя наверх, ошеломленный светом.Уличного движения не было, это уже кое-что, но свет…

Свет поразил его, потому что ему казалось, что онпутешествовал по сточным трубам многие и многие часы. В темноте, без зрительныхориентиров и без звуков, за исключением бормотания воды, случайного тихоговсплеска плывущей крысы и глухих ударов в трубах (что, если кто-нибудь выльет горшокмне, на голову, с мрачным юмором подумал Ричардс), чувство времени им полностьюутратилось.

Теперь, глядя сквозь дыру в крышке в пятнадцати футах надголовой, он увидел, что дневной свет еще не померк. В крышке было несколькокруглых отверстий для воздуха, и карандашные лучи света чеканили солнечныемонеты на его груди и плечах.

Ни один аэробус не проехал по крышке с тех пор, как он попалсюда; лишь отдельные тяжелые машины да стайка велосипедов. Это заставляло егопредполагать, что более благодаря удаче и закону средних чисел, чем внутреннемучувству направления, ему удалось найти дорогу в сердце города – к своим.

Тем не менее он не решался выйти до наступления темноты.Чтобы убить время, он достал камеру, вставил кассету и стал снимать свою грудь.Он знал, что пленка была сверхчувствительной, способной улавливать слаборазличимый свет, и не хотел выдавать слишком много из того, что его окружало.Он не стал болтать и дурачиться на этот раз. Он слишком устал.

Когда запись была сделана, он положил ее вместе с другимотснятым клипом. Он хотел бы избавиться от назойливого подозрения – почтиуверенности, – что кассеты выдают его местонахождение. Должен же быть способбороться с этим. Должен быть.

Он устало сел на третью ступеньку лестницы, дожидаясьтемноты. Он бежал уже почти тридцать часов.

Счет продолжается…

Мальчик семи лет, черный, курящий сигарету, подвинулся ближек концу аллеи, наблюдая за улицей.

На улице в том месте, где до этого ничего не было, возниклонеожиданное легкое движение. Тени поползли, застыли, опять поползли. Крышкалюка поднималась. Потом она замерла, и что-то – глаза? – блеснуло. Вдруг крышкасо звоном откатилась в сторону.

Кто– то (или что-то, подумал мальчик, охваченный страхом)выбирался оттуда. Может быть, дьявол выходит из ада, чтобы забрать Кэсси, решилон. Ма сказала, что Кэсси отправится на небо к Дики и другим ангелам. Мальчикдумал, что все это чушь собачья. После смерти все отправляются в ад, и дьяволколет их вилами в зад. Он видел изображение дьявола в книжках, которые Брэдлистянул из Бостонской Публичной Библиотеки. Небеса открывает Пуш. Дьявол же былЧеловек.

Это может быть дьявол, подумал он, когда Ричардс вытащилсебя из люка и на секунду прижался к потрескавшемуся разбитому цементу, чтобыперевести дыхание. Нет хвоста и рогов, не такой красный, как в той же книжке,но морда выглядит достаточно безумной и злобной.

Теперь он толкает крышку на место, а теперь – теперь, святойГосподи Иисусе, бежит по направлению к аллее.

Мальчик застонал, попытался бежать и упал, зацепившись засобственные ноги.

Он пытался подняться, барахтаясь и роняя вещи, когда дьяволвдруг схватил его.

– Не коли меня ею!

Крик застрял у него в горле.

– Не коли меня своей вилкой, сукин сын…

– ШШШ! Заткнись! Заткнись! – Дьявол затряс его так, чтозубы, как мраморные шарики, загрохотали у него в голове, и мальчик заткнулся.Дьявол озирался вокруг в величайшем ужасе. Выражение его лица казалось почтикомическим от крайнего страха. Мальчик вспомнил смешных парней из игры«Поплавай с крокодилами». Он рассмеялся бы, если бы сам не был так напуган.

– Ты не дьявол, – сказал мальчик.

– Увидишь, что да, если завопишь.

– И не подумаю, – с презрением ответил мальчик. – Думаешь, яхочу, чтобы мне отрезали яйца? Иисусе, я еще даже не достаточно большой, чтобыкончать.

– Знаешь какое-нибудь тихое местечко, куда можно пойти?

– Не убивай меня, приятель. У меня ничего нет. – Глазамальчика, белые в темноте, уставились на него.

– Я не собираюсь убивать тебя.

Держа Ричардса за руку, мальчик вел его из одной извилистойзамусоренной аллеи в другую. В самом конце, перед тем местом, где аллеявыходила в открытое пространство между двумя безликими высотными зданиями,мальчик подвел его к приземистому строению из краденых досок и кирпичей. Онобыло рассчитано на, четырехфутовый рост, и Ричардс стукнулся головой при входе.

Мальчик отодвинул грязную черную тряпку, закрывавшую проход,и стал с чем-то возиться. Через минуту слабый свет озарил их лица; мальчикприцепил маленькую электрическую лампу к разбитому аккумулятору.

– Я сам спер этот аккумулятор, – произнес мальчик. – Брэдлисказал мне, как его починить. У него книги есть. У меня тоже есть мешочекникелей. Я дам его тебе, если ты меня не убьешь. Лучше не пробуй. Брэдли вГоловорезах. Если убьешь меня, он заставит тебя обделаться и есть свое дерьмо.

– Я не убиваю, – нетерпеливо перебил Ричардс. – По крайнеймере, малышей.

– Я не малыш! Я сам спер этот чертов аккумулятор!

Его оскорбленный вид вызвал на лице Ричардса усмешку.

– Ладно. Так как тебя зовут, малыш?

– Никакой я не малыш.

Потом угрюмо бросил:

– Стейси.

– О'кей, Стейси. Прекрасно. Я в бегах. Веришь?

– Да уж, ты в бегах. Ты не для того вылез из этой дыры,чтобы грязные открытки покупать. Он задумчиво оглядел Ричардса. – Ты белый?Вроде и не скажешь, со всей этой грязью.

– Стейси, я… – Он оборвал себя и взъерошил рукой волосы.Когда он снова заговорил, казалось, что он разговаривает сам с собой. – Ядолжен кому-то довериться, и это оказался малыш. Малыш. Боже правый, тебе ишести еще нет, дружище.

– Мне будет восемь в марте, – сердито возразил мальчик.

– У моей сестренки Кэсси рак, – добавил он. – Она многокричит. Вот почему я люблю здесь бывать. Сам спер чертов аккумулятор.Кольнешься, мистер?

– Нет, и ты тоже. Хочешь два бакса, Стейси?

– Господи, да! – Недоверие отразилось в его глазах. – Невылез же ты из дыры с двумя чертовыми баксами. Чушь собачья.