— Степанида, никогда нельзя знать, какие сведенияполезные, а какие нет, — сказал Костя. — Иной раз самое, казалось бы,ненужное выходит на первый план. Ладно, а как он был одет?

— Костюм на нем темно-серый, рубашка голубая, галстуксиний с красным, — припомнил Валерка. — Да, еще у него обручальноекольцо было.

— Ну, насколько хорошо он говорил по-французски, вы,наверное, судить не можете?

Валерка только руками развел.

— Он хорошо говорил, — подала голос Наташа. —У меня слух хороший.

— Валер, попробуй еще разок ему звякнуть, вон скольковремени уже прошло, — напомнила Степанида.

— Да-да, позвони, — кивнул Костя.

Валерка подключил магнитофон и набрал номер. И почти тотчасв трубке раздался мужской голос:

— Алло!

— Это Филипп Аркадьевич? — охрипшим вдруг голосомосведомился Валерка.

— Да, я! Кто говорит?

— Это Валерий, друг Наташи Истоминой.

— Ах да, ну конечно, — несколько смутился ФилиппАркадьевич. — Что ты хочешь, друг мой?

— Как что хочу? Никто из милиции сюда не приходил, ивообще ничего… Вы были на Петровке?

— Ну, разумеется, был! И говорил не только с Вадимом,но и с самим майором Витковским. Этим делом уже занимаются! А вас решено небеспокоить. Мы с Пьером дали все показания.

— Как-то странно…

— Странно? А что ж тут странного? Я для того иобратился к старому знакомому, чтобы все делалось не формально, а так, какследует!

— Но разве не следует опросить всех свидетелей,поговорить с пострадавшей, осмотреть, наконец, место преступления? Как же безэтого искать вора?

«Черт бы побрал этих продвинутых подростков, — подумалФилипп Аркадьевич. — Все-то они знают!»

— Ах, Валерий, ты попросту насмотрелся фильмов,начитался книг… И тебе кажется, ты все на свете знаешь, а это, друг мой, нетак… Увы, не так! Майор Витковский, — он таинственно понизил голос, —специалист по хищениям произведений искусства, он знает, что делает. Подумай,ведь этот налетчик пробыл в квартире от силы полторы минуты и, разумеется, неоставил никаких следов. А два взрослых человека, ей-богу же, дадут куда болееточные и четкие показания, нежели смертельно напуганная девочка. К тому жеследствие занимается сейчас отработкой всех, кто может иметь к этому делуотношение, и вдобавок они уже известили Интерпол, так что этим делом занимаютсяна самом высоком уровне, можешь мне поверить. Конечно, не исключено, что к вамеще обратятся, но… Я просил по возможности этого не делать. Вот и все, тыудовлетворен, друг мой?

— Да, пожалуй… Только вот Наташа боится, что если картинане найдется, то… Что скажет ее папа, когда приедет? Он же спросит, почему онасама не заявила в милицию?

— Видишь ли, друг мой, — он опять понизилголос, — есть версия, что этот бандит… Ну, одним словом, что именно Наташанавела его на квартиру!

— Как? — искренне обалдел Валерка.

— Пойми меня правильно, она девочка еще несмышленая,мало ли с кем могла познакомиться, показать картину какому-нибудь мальчишке, атот рассказал о ней кому-то еще, и пошло-поехало, понимаешь?

— Да, — выдавил из себя Валерка, потрясенныйнаглостью этого человека.

— Разумеется, она этого не хотела, но факт остаетсяфактом! Только ради бога не говори ей этого, не расстраивай бедняжку.

— Но тогда… Тогда тем более надо было бы еерасспросить!

— Но я же сказал — это лишь одна из нескольких версий.

— А… Ну да… Что ж, спасибо за информацию!

— Кстати, как Наточка? Успокоилась?

— Да нет, то и дело плачет… На нее столько свалилось!

— Вот-вот, зачем ей еще добавлять неприятностей, еслиих можно избежать, ведь правда?

— Правда.

— Вот мы и поняли друг друга. Ну что ж, буду держатьвас в курсе дела. А если что, звоните!

— Филипп Аркадьевич, а вот Наташа спрашивает, вы никудасейчас не уезжаете?

— Да нет, я никуда не собираюсь пока. Еще вопросы есть?

— Нет. Спасибо. До свидания.

— Я рад, что ты с Наташей. Ты, кажется, хороший малый.Ну, бывай!

И он повесил трубку.

Из кухни, где стоял второй аппарат, выскочил Костя.

— Ну и прохиндей! Ну и скотина! — кипятилсяон. — Наташа, видите ли, навела… Ах, сволочь!

У Натки задрожали губы.

— Он сказал, что это я навела?

— Намекнул. Сказал, что существует такая версия! Эточтобы ты не рыпалась!

— А я вот чего не пойму, — заговорилаСтепанида, — нешто он полный придурок?

Все вопросительно взглянули на нее.

— На фиг нужно было, чтобы бандюка этот ворвался спушкой, как раз когда они туточки были? Разве ж не лучше было бы без них, итогда никто бы ничего на них не подумал? Что-то тут не так…

— А может, они хотели специально заморочить мне голову,чтобы я не обращалась в милицию, а? — сказала Наташа.

— Возможно, — кивнул Костя, — ведь в другойситуации Наташа вызвала бы милицию, настоящую милицию, и та того и гляди вышлабы на след преступников. Хотя все равно это как-то уж очень глупо инепрофессионально… И вот еще что… Они ведь не могли знать, что вы оставитедверь открытой. А сами они такой попытки не делали?

— Вроде нет… — неуверенно сказал Валерка. — Аможет, они заметили, что Наташа не закрыла дверь, и просто обрадовались, чтоона им на руку играет?

— Вот это похоже на правду! — воскликнула Степанида. —Они небось подумали, что она по рассеянности…

— Да, значит, как я понимаю, — задумчивопроговорил Костя, — их задача состояла в том, чтобы этот тип произвел какможно меньше шума, не ошибся в выборе картины и не опасался бы милиции. Азаодно не натворил бы чего-нибудь лишнего, учитывая, что в руках у него былооружие. Кстати, оно вполне могло быть не боевым, а игрушечным. Так что же извсего этого следует? Я полагаю, что…

— Из всего этого следует, что картинка не им нужна, онитолько исполнители! — заявила Степанида. — А за ними стоит кто-тоеще!

— Ну ты даешь! — воскликнул Костя. — Тыпросто читаешь мои мысли! Из молодых, да ранняя! — засмеялся он. —Это у вас семейное, что ли? Мотька тоже сообразительная была!

— Почему это была? — оскорбилась вдруг Степанида.

— Ну, для наших дел она, считай, погибла! —улыбнулся Костя. — У нее теперь другая дорога.

— Погодите, это лирика! — закричал Валерка. —А что мы делать-то будем?