Матильда Кшесинская. Воспоминания - Матильда Кшесинская

Мои воспоминания я написала уже несколько лет тому назад, но печальные обстоятельства не позволили мне издать их раньше.

Когда я их закончила, Великая Княгиня Мария Павловна, сестра Великого Князя Дмитрия Павловича, которой я о них поведала, взяла их на прочтение. Она ими заинтересовалась и предложила заняться их изданием и переводом на английский язык, которым она владела в совершенстве. Она также выразила желание написать предисловие в доказательство своей дружбы ко мне и чтобы подчеркнуть, как она говорила, что в семье меня не считают чужой.

В течение года мы совместно работали над окончательным редактированием воспоминаний, и она уже приступила к переводу. Но состояние здоровья не позволило ей довести работу до конца, и она вынуждена была от нее отказаться. Теперь ее нет в живых. Она скончалась в декабре 1958 года и покоится рядом со своим братом, Дмитрием, в склепе в имении сына, графа Бернадотта, в Майнау, в Германии.

За последние годы жизни силы моего мужа, Великого Князя Андрея Владимировича, начали сдавать, и мы не могли как следует заниматься изданием. К тому же в 1956 году я вторично сломала себе ногу и более шести месяцев пролежала прикованной к постели. Осенью того же года Господу Богу угодно было призвать к себе Андрея, и, потрясенная горем, я была не в состоянии что-либо делать.

Мои воспоминания я написала в тесном сотрудничестве с Великим Князем, и те, кто ознакомились с русским текстом, отдали должное его работе. Без него я вряд ли бы смогла написать их.

Мы в детстве часто слышали от отца рассказ о происхождении нашего рода от графов Красинских. Семейное предание передавалось изустно от отца к сыну с XVIII века и сохранило живые краски. Но никому не пришло в голову записать его на свежую память со всеми яркими подробностями, и только теперь, с помощью брата и сестры, мне удалось отчасти восстановить рассказ отца так, как мы его слышали и как он сам, вероятно, слышал от нашего деда.

Героем событий был наш прадед, а дед лишь нес на себе тяжесть их последствий. Мы же все слушали историю наших предков с особым интересом, так как она определила нашу судьбу: благодаря тому, что произошло за полтора века до нашего рождения, создалась театральная династия Кшесинских, последними представителями которой являемся я и семья моего брата.

И дед, и отец пытались восстановить утерянные права, но это удалось лишь мне после смерти отца.

События, о которых рассказывал отец, произошли в первой половине XVIII века в Польше. Мой прапрадед, как старший в роде, унаследовал от своего отца, графа Красинского, крупное состояние, а его единственный младший брат получил лишь небольшую долю. Прапрадед вскоре после получения наследства овдовел и от тоски по любимой жене умер, оставив моего деда, Войцеха, на попечении преданного французского воспитателя. К осиротевшему двенадцатилетнему мальчику перешли обширные владения и крупное состояние графов Красинских.

Его дядя, считавший себя обездоленным и стремившийся захватить наследство Красинских, решил избавиться от Войцеха с помощью наемных убийц. Один из них, мучимый совестью, рассказал об этом воспитателю Войцеха, и тот решил, что единственным средством уберечь мальчика было немедленное бегство из Польши, где ему грозила опасность, во Францию. Собрав наспех кое-какие документы и то, что можно было захватить с собою, не привлекая внимания, француз бежал со своим воспитанником в 1748 году на родину и поместил мальчика в своей семье, имевшей дом под Парижем, в Нейи. Из предосторожности он записал Войцеха под именем Кшесинского, принадлежавшим ему, по-видимому, по женской линии.

После смерти воспитателя Войцех остался в Париже и там женился в 1763 году на польской эмигрантке, Анне Зиомковской. В 1770 году у них родился сын Ян. Когда он счел, что опасность миновала, мой прадед вернулся с сыном в Варшаву. На родине выяснилось, что за время его полувекового безвестного отсутствия дядя выдал его за умершего и таким путем получил в наследство все имущество графов Красинских. Попытки прадеда вернуть себе состояние своего отца остались тщетными, так как в поспешности бегства воспитатель не захватил с собою все необходимые документы. Между тем в Польше из-за войн и внутренних беспорядков погибло в огне и было утеряно много архивов, особенно церковных. Восстановить права прадеда в этих условиях оказалось невозможным. Прадед все же имел некоторые документы, которые хранил в отдельной шкатулке, придавая им особую цену; шкатулку эту он завещал моему деду Яну. «Береги ее как зеницу ока, после моей смерти она откроет тебе иной путь», – часто говорил дед моему отцу. Но мой отец, по своей доверчивости, не мог ее уберечь: один из родственников уговорил его передать ее ему для хранения в безопасном месте и шкатулки потом не вернул. Куда она исчезла и что с ней сталось, установить оказалось невозможно. Единственное, что сохранилось у моего отца в доказательство его происхождения, было кольцо с гербом графов Красинских, так называемый геральдический «слеповронок». Описание его имеется в польском гербовнике: «На лазуревом поле серебряная подкова, увенчанная золотым крестом. На нем черный ворон с золотым перстнем в клюве. На щите графская корона, шлем, дворянская корона, на которой сидит тот же ворон. Намет лазуревый, подложенный серебром».

Мой отец хорошо помнил, как он, еще ребенком, ездил с дедом во дворец Красинских, и каждый месяц дед получал известную сумму денег. Это являлось косвенным доказательством его происхождения.

В 1798 году, вскоре после своего возвращения в Варшаву, мой дед женился на Фелицате Петронелли-Деренговской. У него было от нее трое детей: мой дядя Станислав, родившийся в 1800 году, моя тетя Матильда и мой отец Феликс, родившийся в 1821 году.

Мой дед с детства занимался музыкой и был виртуозом на скрипке. Говорили, что он выступал на концертах с Никколо Паганини. Он обладал в юности прекрасным голосом и стал первым тенором Варшавской оперы. Его прозвали «словик» – соловей, а польский король называл его «мой словик». Но потом он потерял свой голос и тогда перешел на драматическую сцену и стал замечательным актером. Умер он ста шести лет, случайно, от угара. В некрологе о нем писали, что Ян Кшесинский обладал поразительным голосом, необычайной мягкости и замечательного тембра, и был великим артистом польского театра на трагических и комических ролях.

Мой отец с восьмилетнего возраста обучался хореографии под руководством балетмейстера Мориса Пиона. Сначала он выступал в классических танцах, но потом всецело посвятил себя характерным танцам и мимическим ролям.

В 1835 году, когда моему отцу было четырнадцать лет, он в городе Калише впервые танцевал в присутствии Императора Николая Павловича. Около Калиша были устроены грандиозные военные смотры в честь Прусского короля Фридриха-Вильгельма III, и по случаю этих торжеств был построен театр и откомандированы из Варшавы лучшие артисты, в том числе и мой отец.