Зюзюка и другие - Екатерина Вильмонт

– Ну что, Дашка, когда новоселье?

– Когда разберусь и все устрою.

– Скучная ты, вообще-то новоселье принято праздноватьпрямо в день переезда...

– Не знаю, у кого-то, может, и принято, а у меня нет.

– А я вот помню, когда отцу на работе квартиру дали,так прямо в день переезда гости нагрянули. На полу сидели, на газетах ели, авесело было...

– Это в незапамятные времена, а теперь все по-другому.Но, думаю, через месяц можно будет всех собрать.

– А кошка?

– Кошку надо бы...

– Хочешь, я тебе перса подарю? У моего троюродногобрата кошка на сносях...

– Нет, перса не хочу. И не надо дарить, я сама найду...

– А кто тебе при переезде помогать будет?

– Никто. Я сама...

– А хочешь, я приеду?

– Да нет, не стоит, спасибо, конечно... Пойми,Кристинка, я хочу всем устроить сюрприз. Я же начала новую жизнь...

Полгода назад я вдруг решила кардинально поменять своюжизнь. И начала с продажи огромной родительской квартиры в престижном Доме наНабережной. К сорока годам я сообразила, что вряд ли мне понадобится в будущемчетырехкомнатная квартира, к тому же у меня не хватало денег на содержание этиххором. В паркете образовались щели, рамы на окнах рассохлись, сантехника пришлав негодность, а на кухне поселилась мышка, маленькая и хорошенькая. Я бы невозражала против ее присутствия, но как-то ко мне зашла подружка, увидела ее ичуть в обморок не хлопнулась... И еще – меня бросил любовник, этооказалось последней каплей. Я рыдала, билась головой о трухлявую стенку, на менясыпалась побелка и штукатурка... А бросил он меня после того, как во время...ну, сами понимаете во время чего, под нами сломалась кровать.

– Так недолго и импотентом стать! – вопил он, —чтотут смешного? Ты все смеешься, дурища, а я больше не желаю видеть этот домЭшеров! – он натянул штаны и ушел. Навсегда. Он был красивый, умный, читалЭдгара По и был неотразим в постели... В этом качестве он себя ну очень высокоценил и боялся травм. Я вдогонку посоветовала ему застраховать драгоценноеорудие на кругленькую сумму, но он не оценил юмора, и я осталась одна. Поплакавнесколько дней, я стряхнула с себя побелку со штукатуркой и позвонила бывшейколлеге, которая нынче держала риэлтерскую контору. Когда она назвала мнепредположительную цену моих хором, я сперва даже не поверила.

– Чудачка, сейчас квартиры в Москве бешеных денегстоят, а уж с видом на Кремль... Тебе надо тоже подыскать достойное жилье вприличном районе, ты же в какое-нибудь захолустье не поедешь, правда? И ремонт,наверное, придется делать нешуточный. Так что если две трети суммы сбросить,все равно сможешь несколько лет безбедно жить и не работать. А новую жизньначинать полезно, это я тебе как риэлтер говорю!

Я думала это долгая история, но покупатель нашелся буквальночерез неделю, а еще через две я увидела свою будущую квартиру и сделкасостоялась. На всякие формальности ушел еще месяц, но загвоздка была в том, чтомоя новая квартира тоже требовала ремонта, а покупатель хотел, чтобы я какможно скорее освободила жилплощадь. Но и тут помогла Алка: нашла мне съемнуюоднокомнатную хату, а вещи я вывезла к ней на дачу с условием, что большуючасть мебели оставлю ей. Я с восторгом согласилась, мне не хотелось брать вновую жизнь ничего, кроме старинного секретера красного дерева и туалетного столика.Они принадлежали еще моей бабушке, в которой я души не чаяла.

Я хотела переехать окончательно, когда в квартире все ужебудет готово. К тому же я уволилась с работы, новая жизнь во всем должна бытьновой, тем более сейчас у меня есть возможность оглядеться в поисках лучшейдоли. Новая жизнь так новая жизнь. В плане стояла еще смена машины исобственного имиджа. Короче говоря, новоселье я устрою, когда сочту, чтоизменилась полностью! Пусть все ахнут! Я так спешно освобождала родительскуюквартиру, что многое просто пихала в огромные пластиковые мешки и сумки. Теперьже я действовала так: завозила энное количество сумок и разбирала. Что-товыкидывала сразу, что-то размещала в многочисленных стенных шкафах, что-тоскладывала в сумки, чтобы отдать тем, кто в этом нуждается. Вот и сегодня язавезла с Алкиной дачи бабушкин сундучок и шесть огромных челночных сумок.Знаете, такие пластиковые, в клеточку? И принялась разбирать их под песенкиХулио Иглесиаса. Люблю я его, что поделаешь. Сумки я разобрала быстро, почтивсе шло просто на выброс, а вот сундучок... Там хранились альбомы сфотографиями, старые и даже старинные, бархатные, плюшевые, с фигурнымипрорезями для уголков, бабушкины... Это я сохраню, хотя добрую половинуфотографий я уже не могла бы «атрибутировать», как говорит мой приятель,великий знаток истории русского дворянства. Сидя на полу, я стала просматриватьальбомы, между страницами которых попадались засушенные цветочки, открытки,письма... Рядом со мной лежал маленький автомобильный пылесос – не разводить жепыль в новой квартире. Даже если это пыль веков. А вот и любимая шкатулка моегодетства. Она стояла у бабушки на туалете. Туалет я отреставрировала, а шкатулкаимеет прямо-таки плачевный вид, на туалет не поставишь... Я открыла ее, и оттудавылетела моль! И вдруг меня как что-то стукнуло в сердце. Зюзюка! Неужтолюбимую игрушку моего детства сожрала моль? Вот она! Не сожрана, но побитамолью.

– Зюзюка, милая моя!

Я осторожно вынула ее из шкатулки. Ничего, я ее починю.Зюзюка представляла собой странный и очень забавный чехольчик для бабушкинойзолотой пудреницы. Пудреница по-прежнему лежала в чехольчике. Круглая,красивая, хоть и потускневшая от времени. Я открыла ее. На меня пахнулодетством, бабушкиными духами, счастьем, уютом большой семьи, от которойосталась только я, а после меня уже никого... Замочек на пудренице сломан,зеркальце потускнело, пуховка свалялась... Как давно я не брала все это в рукии даже не вспоминала... Лет двадцать пять, наверное. А вот Зюзюка была всетакой же мягкой и нежной. Ее, по словам бабушки, связала ее прапрабабушка,связала не для пудреницы, а для чего-то другого, но бабушка так любила Зюзюку,что только ей доверила дорогую безделку, подаренную одним из ее многочисленныхпоклонников. По-видимому, даритель был особенно дорог бабушкиному сердцу.Зюзюка, связанная из чудесной мягчайшей темно-серой шерсти, напоминала ежика.Вместо глаз черные бусинки, носик из черной кожи, а ротик обшит краснойшерстяной ниткой. Почему этот чехольчик носил имя Зюзюка, бабушка не помнила.Как-то в детстве у меня разболелся зуб, я стонала, даже плакала, а бабушка даламне в руки Зюзюку и велела приложить к щеке, через полчаса боль прошла. С техпор я особенно полюбила Зюзюку. Но потом заболела и умерла бабушка, потом папаушел от мамы, через два года вернулся с повинной головой, но семейная жизнь ужебольше не склеилась, старший брат погиб в горах, а я выросла, у меня началасьбурная жизнь, я вышла замуж, развелась, через три года еще раз попыталасчастья, и опять неудачно, вернулась к родителям, которые постоянно ссорились,мама не могла простить отцу его уход, хотя сейчас мне сдается, что не прощалаона ему его возращения... Одним словом, миром в нашем доме уже и не пахло...Может, именно потому я так легко, без душевных терзаний, рассталась сродительской квартирой, не только из-за денег. А вот Зюзюка... Я внимательно ееосмотрела, даже обнюхала. От нее пахло пылью и нафталином. И на спинкекрасовалась дыра.