войны, помимо успеха на Восточном фронте (который, вероятно, во многом был обязан плохому состоянию российской армии), заключалась в том, что он нес простое оптимистическое послание: немцы скоро одержат победу. Его безумие было идеей фикс. «Тотальная война», настаивал он, пробьет дыру в рядах Союзников и завоюет огромные новые территории. Затем он изгонит вражеское население и заменит его немцами. Несмотря на то что шансы страны на победу уменьшались, ее население голодало, а людей убивали и ранили, Людендорф обещал немедленную победу последним ударом.

То же самое сделал и его протеже Гитлер 27 лет спустя, когда армия Германии развалилась в конце Второй мировой войны. Неудивительно. Гитлер был одним из первых членов Антисемитской лиги Людендорфа [10].

4

Секретная база

Война рассматривалась как часть борьбы за расовое превосходство.

Уинтроп Белл премьер-министру Роберту Бордену, декабрь 1918 г.

Уинтроп Белл блестяще прошел интервью с британскими офицерами. Во вторник, 3 декабря он получил приглашение на встречу с премьер-министром Робертом Борденом, который находился в Лондоне, чтобы помочь Британии в планировании дальнейших действий. Военный крах Германии был настолько внезапным, что у ее врагов не было возможности продумать послевоенный мир. И сейчас, спустя несколько недель после перемирия, им по-прежнему нужен план.

У Белла план был. Он пошел в Claridge’s, один из лучших отелей Лондона, и направился в номер Бордена. По пути он видел «внутренний зал с белыми колоннами и стенами и отраженным светом… очень удобная гостиная, в которой можно посидеть после ужина и послушать оркестр, и из нее выходят две открытые комнаты: одна веджвудского синего с узорами, а другая старого золота» [1].

Он нашел впечатляющий, хорошо обставленный номер и вскоре увидел дружелюбное лицо старого друга семьи: самого премьер-министра. Борден был высоким, приветливым импозантным мужчиной с густыми усами и настолько красивыми волосами, что даже некоторые женщины, не являющиеся его женой, тянулись их взъерошить.

Борден уважал Британию. Он также стремился сыграть свою роль в превращении Канады из ребенка империи в независимого, но преданного взрослого. Огромные военные жертвы Канады уже помогли ему добиться успеха. Сможет ли Белл стать его гидом в мире информации?

Два новошотландца обменялись любезностями, но вскоре стало ясно, что сэр Роберт не заинтересован в светской беседе. Мужчины сидели во временном кабинете премьер-министра и почти два часа говорили о демократической революции, которая захватила контроль над Германией месяцем ранее, и о том, что она означает для настоящего и будущего. Даже мировые лидеры не знали, что происходит внутри Германии.

Белл описал ситуацию. В первую очередь хорошие новости: большинство немцев по-прежнему поддерживали демократию. Плохие новости: все остальное. Хуже всего было то, что мощная группа военных, только что свергнутая из правительства, но теперь строившая козни в тени, рьяно готовила расовую войну. Они считали себя германскими воителями, сражающимися за победу над другими народами, особенно славянами. Для них вступление Британии в войну было не просто тактическим неудобством. Это было предательство. Англичане вели свое происхождение от бывших германских племен англосаксов. Как смеют родственники по расе вставать на сторону ненавистных славян? Секта жаждала мести.

Эта милитаристская группа имела хорошие рекомендации и связи среди профессорского класса Германии, что дало им платформу для вербовки молодых умов не только посредством преподавания, но и путем публикации книг, которые жадно поглощал молодой Адольф Гитлер, заядлый читатель. Эти профессора, как объяснил Белл, учили, что «Англия желает сокрушить немецкий народ и уничтожить конкуренцию немецкой промышленности». Расизм был вполне реален и в англоязычном мире, но очевидно, что «в Германии он сильнее, чем любое соответствующее чувство в англосаксонских странах».

Однако у либеральной демократии еще было достаточно времени, чтобы справиться с людьми, которые впоследствии стали нацистами. Возможности снова захватить власть в ближайшие дни или недели у них просто не было. Но будущее оставалось открытым вопросом. Продолжающийся хаос в стране дал им уникальную возможность подняться. Это также означало, что существует простой способ свести шансы террористов к нулю. Белл предположил, что финансовая помощь демократической Германии от других стран могла бы гарантировать, что экстремисты не смогут победить.

Борден терпеливо слушал, как Белл обрисовывал ситуацию. Информация о расистском заговоре, несомненно, была новой, но у премьер-министра уже были причины согласиться с экономическим диагнозом Белла. Союзники по перемирию, по мнению Бордена, взяли с Германии слишком много. Например, они захватили немецкие поезда, и теперь стране не хватало транспорта, необходимого для снабжения городов продовольствием и демобилизации войск. Между тем экономика Германии находилась в худшем, чем просто депрессивном, состоянии. Она была почти разрушена, что порождало опасность – голодных и дезорганизованных солдат можно было легко завербовать в экстремистские ополчения. Даже если новые наемные войска не разделяли идеологию, им нужны были деньги. Борден был согласен с Беллом, обременительные требования по перемирию ставят крест на стремлении Союзников получать репарационные выплаты от Германии в будущем.

Экономическое отчаяние вносило вклад в создание атмосферы гражданской войны, продолжал Белл, даже во время затишья в боевых действиях. Городские и промышленные классы презирали и завидовали сытым фабрикантам и помещикам, мечтали об обобществлении их собственности. А те нанимали ультраправых ополченцев, зародышей будущей нацистской партии, чтобы защитить свою собственность.

Это разделение вскоре привело к большему распространению левых и правых теорий. Но поначалу это был во многом вопрос выживания в неожиданно отчаянной экономической ситуации. Белл описал, как было израсходовано сырье Германии. Стране «нужно было срочно импортировать сырье и продукты питания, а на экспорт у нее почти ничего не было. Валюта обесценилась, иностранный кредит исчез. В то же время в ее руки в течение двух-трех месяцев были брошены миллионы демобилизованных мужчин, которым нужно было найти работу, иначе произойдет голод и анархия».

Все выливалось в серьезную политическую опасность. Немцы считали, что «условия перемирия сами по себе не только были очень жесткими, но и указывали на намерение Союзников диктовать Германии условия мира, которые будет невозможно выполнить».

Борден спросил Белла о последствиях. Белл ответил, что массы пока остаются апатичными. Опасность возникнет позже, если страна будет продолжать голодать. Другая причина затишья заключалась в том, что большинство людей боеспособного возраста не станут сражаться, какой бы плохой ни была ситуация. Они истощили свой боевой дух в последние дни войны. Но это тоже представляло опасность. Если тенденция к апатии сохранится, народ «примет переворот без всякого сопротивления». Тогда террористический захват правительства Германии может увенчаться успехом, если в его пользу выступит даже небольшое меньшинство экстремистов.

Несмотря на тяжелое положение, Белл был уверен,