Уильям Шекспир. Двенадцатая ночь[39]

26 ноября 1918 года туманным, теплым вечером Уинтроп Белл расхаживал по палубе «Фредерика VIII». Корабль встал на якорь на закате. Море кишело противокорабельными минами, что делало ночное путешествие невозможным. Из-за нехватки поездов и кораблей, а также опасных условий на воде поездка Белла из Берлина в Англию, которая до войны могла занять два-три дня, превратилась в шестидневное испытание.

У него было два паспорта. Один британский, другой академический, который давал множество возможностей. Через две недели после окончания войны, после четырех лет заключения, Белл наконец отправился домой в Галифакс через Англию, а затем на работу преподавателем философии в Гарварде.

Так он думал. Как выяснилось, премьер-министр Роберт Борден по-другому представлял себе будущее Белла. Мировые лидеры собрались в Париже, чтобы определить новую форму мира. Они создадут Лигу Наций; разделят павшие империи, которые когда-то принадлежали немцам, австрийцам, русским и османам; продиктуют немцам условия Версальского договора. Чтобы принимать правильные решения относительно Германии, Бордену нужна была информация, и он остро нуждался в ней. Может ли Белл быть нужным человеком?

Но первым делом на повестке дня стояла доставка Белла в Англию живым. «Фредерик» осторожно возобновил плавание, а моряки на палубе высматривали мины. Немецкая версия была самой смертоносной. Если корпус «Фредерика» заденет одну из них, это вызовет цепную реакцию: мягкий свинцовый рожок сожмется, разобьет пузырек с кислотой, активирует батарею и взорвет более 135 килограммов взрывчатки.

На дне Северной Атлантики Белл пропустил бы собеседование на сверхсекретную работу, о котором еще не знал.

Из-за мин, блокад и подводных лодок дела «Фредерика» в годы войны шли не очень хорошо. Корабль, вошедший в строй в 1913 году, был флагманом Скандинавско-Американской линии. Его основной работой была доставка зажиточных скандинавских эмигрантов в США. Он мог перевозить около 200 человек, и даже пассажиры третьего класса размещались в каютах. Для путешествия по холодным водам Северной Атлантики он подходил гораздо лучше, чем более крупный «Титаник», затонувший в 1912-м. После той катастрофы пассажиры имели меньше желания добраться до Нового Света с помпой и больше – живыми. Для этой задачи «Фредерик» был «лучшим кораблем, когда-либо построенным для северной службы во льду, тумане и снегу», с «чрезвычайно большим» количеством спасательных шлюпок – 34, в то время как у «Титаника» было 20 [1].

Жизнь на борту, как писал Белл в своем дневнике, была «интересной» и по сравнению с тем, что было раньше, «роскошной». Впервые за многие годы он спал на простынях и писал письма в корабельном кабинете, рядом с хорошо укомплектованной библиотекой: обе комнаты были отделаны панелями из полированного красного дерева. Рядом, в зале с отличной акустикой, отделанном американской вишней, искусные музыканты играли так хорошо, как только могли среди волнующегося моря.

Однако Беллу было трудно в полной мере насладиться этой роскошью, поскольку он понимал отчаяние Германии. Хотя война де-юре закончилась, британские военные корабли продолжали блокировать доставку продовольствия и припасов во все более остро нуждающуюся страну. Перемирие было всего лишь прекращением огня, а не мирным договором, и разница между одной подписью и двумя заключалась в том, что дети новой демократии Германии продолжали голодать.

Для британцев это была хладнокровная ставка на победу. Белл же смотрел, как его немецкие друзья страдают от недоедания. Чтобы изменить политику, Беллу нужно было изменить мнение как британского правительства, так и англоязычной общественности. Это была трудная задача. Воздух был пропитан ненавистью к немцам. Однако, несмотря на все ненужные несчастья, он знал, что политическую ситуацию можно спасти. Немцы все еще надеялись, что демократия сможет добиться успеха. И все же он задавался вопросом, как долго демократический оптимизм сможет продержаться перед лицом истощения. А что произойдет, если правительство потерпит неудачу? Центр еще держался, но равновесие было неустойчивым. В революционные времена быть умеренным правительством трудно.

Если немецкая демократия падет, кому страна достанется – левым коммунистам, задавался вопросом Белл, или правым экстремистам, «реакционным националистам»? Пока западный мир был одержим левоцентристскими социал-демократами, которые теперь контролировали страну, он был одним из немногих, кто знал об особой разновидности крайне правых немцев, которые ненавидели евреев, славян и другие якобы низшие расы. Вскоре их назовут нацистами.

Возможно, Белл понимал реальную силу правых экстремистов в стране, потому что именно они были его обвинителями во время академического процесса в 1914 году. Затем, во время войны, ненасытное чтение Белла на немецком языке предоставило ему печатные доказательства их существования и могущества. И, без сомнения, многочисленные друзья-евреи Белла тоже держали его в курсе.

Но, как ни странно, в конце 1918 года МИ-6 в Германии работала вполсилы [2]. Ее основной задачей было выяснять, где будет следующая атака – во Франции или Бельгии, а вовсе не изучать, что происходит на родине врага. Хуже того, в годы войны там было крайне сложно вербовать людей. Но, несмотря на ограничения, шпионское агентство полностью переиграло немцев, используя сеть тайных наблюдателей за поездами в Бельгии для раскрытия передвижений противника в направлении фронта. Операцией, известной как «Белая Дама», руководили Ричард Тинсли и Генри Ландау из Роттердама. Лесли Ренвик Грант, военный атташе нейтральной Швеции, переправил агентов в Германию после того, как пережил битву при Галлиполи. Источник МИ-6 по имени Карл Крюгер предоставил точную информацию, которая позволила Британии прогнозировать перемещения военно-морских сил. Другие британские спецслужбы также внесли свой вклад. МИ-5, внутреннее разведывательное агентство, искореняло немецких шпионов дома. А «Комната 40», бюро расшифровки, перехватило телеграмму Циммермана[40], которая пыталась подтолкнуть Мексику к нападению на США, но вместо этого ускорила вступление Америки в войну. Несмотря на эти успехи, после войны МИ-6 столкнулась с серьезными сокращениями бюджета.

Хотя Белл идеально подходил для работы в Германии, еще не было ясно, найдутся ли деньги, чтобы нанять его. Трудно сказать, планировал ли Роберт Борден уже в ноябре поставить Белла на должность разведчика в Министерстве иностранных дел Великобритании, или эта идея пришла ему в голову только в следующем месяце. Но несомненно, что Канада была сравнительно богата благодаря своим огромным природным ресурсам и имела средства, чтобы обеспечить работу нового британского агента.

В 1918 году ни один британец не знал о Германии больше, чем Белл. В то время как другие студенты-феноменологи из Гёттингена были склонны общаться только между собой, Белл заводил дружбу с интересными людьми, где бы ни находился. Среди этих людей были такие математики и физики, как Рихард Курант, Вильгельм Рунге и будущий лауреат Нобелевской премии Макс