Оба с радостью подхватили пожитки новоиспеченного студента ипонесли наверх. Войдя в комнату, Пэрис принялась распаковывать сумки, а мужчиныснова спустились к машине забрать тяжелые чемоданы и коробки. Микроволновку ималенький холодильник Вим взял напрокат у коменданта общежития. Теперь у негобыло все необходимое.

Обустройство на новом месте продолжалось до четырех часов. Кэтому времени прибыли трое соседей Вима – двое из Калифорнии, третий – изГонконга. Все ребята были крепкие, молодые и, казалось, положительные. Вимзаранее обещал отцу, что поужинает в этот вечер с ним, и они оба отправилисьпровожать Пэрис.

День выдался длинный и нервный во всех отношениях, всепорядком устали. Пэрис не только наблюдала, как вылетает из гнезда ее младшийптенец, но и фактически отпускала на волю Питера. В один день она понесла двеутраты. Те, кого она любила и на кого опиралась, отныне ушли из ее повседневнойжизни, а Питер – и того хуже. Питер ушел совсем.

Они вышли в главный холл, где стояла гигантская доскаобъявлений, обклеенная всевозможными записками и афишами – средоточиестуденческой жизни. Питер повернулся к Пэрис.

– Не хочешь к нам вечером присоединиться? –великодушно предложил он.

Пэрис покачала головой, машинально поправила волосы, и Питерс трудом удержался, чтобы не обнять ее. В джинсах, футболке и сандалиях,растерянная и беспомощная, она была похожа на молоденькую девушку ненамногостарше студенток, сновавших в корпус и обратно. При взгляде на бывшую жену вПитере всколыхнулась волна воспоминаний.

– Спасибо, я слишком устала. Лучше пойду в отель изакажу массаж.

Пэрис и для этого была чересчур утомлена, но уж сидеть заодним столом с Питером, любоваться на то, чего она лишилась навсегда, было вышеее сил. В таком состоянии она не удержится от слез, а рыдания им совсем ни кчему.

– Я с Вимом завтра еще увижусь, – добавилаона. – Ты когда летишь?

– Завтра вечером мне надо быть в Чикаго. Утром полечу,ни свет ни заря. Но мне кажется, ребенок прекрасно устроился, и завтра мы емууже оба будем не нужны. Он вышел в плавание, – с улыбкой подытожил Питер.

Было видно, что он гордится сыном. Те же чувства испытывалаи Пэрис.

– Да, это уж точно, – грустно улыбнуласьона. – Все равно больно расставаться. У меня вся душа изболелась. Спасибо,что помог с вещами. Когда собирались, казалось, их не так много…

– Обычное дело, – улыбнулся Питер. – Помнишь,как мы Мэг отвозили в колледж? В жизни не видел такого количества шмоток! Онаведь тогда даже обои и занавески с собой везла. А потом заставила меня эти обоилепить на стену. Она переняла у тебя талант наводить уют. Хорошо, что еесоседке результат понравился. Кстати, что потом стало со всем этим барахлом? Неприпомню, чтобы она что-то привозила назад. Или она все в Нью-Йорк притащила?Пэрис вздохнула. Это были те самые мелочи, из которых и складывается жизнь.Раньше она была у них одна на двоих, а теперь будет идти врозь.

– Уезжая, она все оставила какой-то первокурснице.Питер кивнул, и они долго молча смотрели друг на друга. Все, что их когда-тообъединяло, лишилось всякого смысла. Как старые вещи, оставшиеся пылиться начердаке. На чердаке их сердец. И разрушенного Питером брака. У Пэрис было такоечувство, словно вся ее жизнь пущена в расход. Выброшена на свалку заненадобностью. Все, чем они оба дорожили когда-то, теперь оказалось никому ненужно. И сама Пэрис тоже. Ее бросили, забыли, лишили любви. От одной этой мыслиможно было снова впасть в депрессию.

– Береги себя, – произнес Питер и добавил,решившись наконец вслух сказать о том, что мучило его весь день: – я этосерьезно говорю, ты очень похудела. И спасибо, что позволила мне сегодняпоучаствовать.

Не зная, что ответить, Пэрис только кивнула и отвернулась,не желая показывать слез.

– Я рада, что ты был с нами, – великодушно сказалаона. Когда Пэрис села в машину и, не оглядываясь, выехала со стоянки, Питер ещедолго смотрел ей вслед. Он не сомневался в своем решении, с Рэчел у него бывалимгновения такого счастья, о каком он даже не мечтал. Но были и другие минуты,когда он понимал, что всю жизнь будет скучать без Пэрис. Он всегда считал еезамечательной женщиной и надеялся, что когда-нибудь она перестанет страдатьиз-за его ухода. Он восхищался ее чувством собственного достоинства и волей.Ему ли не знать, что она человек огромного милосердия. Он такого незаслуживает.

Когда на другой день Пэрис приехала в общежитие повидатьВима, тот уже собирался куда-то уходить с приятелями. Ему надо было с кем-топовидаться, что-то узнать и сделать, и Пэрис быстро поняла, что, еслиостанется, будет сыну мешать. Она сделала свое дело. Надо уходить.

– Хочешь, сегодня вместе поужинаем? – неуверенноспросила она.

Но сын смущенно помотал головой:

– Прости, мам, я не смогу. Сегодня вечером общееорганизационное собрание спортивных секций.

Пэрис знала, что Вим хочет записаться в секцию плавания – онвсегда выступал за школьную сборную.

– Ну ладно, раз так. Тогда я, пожалуй, двинусь в Лос-Анджелес,к Мэг. Справишься тут?

В глубине души Пэрис надеялась, что сын сейчас бросится ейна шею и попросит не уезжать – в родительские дни в летнем лагере всегда так ибывало. Но теперь он был взрослый парень, готовый к самостоятельному плаванию.Она крепко его обняла, а Вим одарил ее незабываемой улыбкой.

– Мамочка, я тебя люблю, – шепнул он и оглянулсяна приятелей. – Береги себя. И спасибо за все.

Ему хотелось поблагодарить ее за вчерашнее, за то, что,несмотря ни на что, она согласилась повидаться с отцом, но нужные слова на умне шли. Вечером отец говорил о маме очень уважительно, и Вим чуть было неспросил, почему же он в таком случае ушел от нее. Это было выше его понимания.Но главное – Вим хотел, чтобы родители были счастливы. Особенно – мама. Онапорой казалась такой беззащитной.

– Я тебе буду звонить, – пообещал он.

– Я тебя люблю… Хорошо тебе повеселиться! –ответила Пэрис, и они вышли из комнаты.

Вим помахал, вприпрыжку понесся по лестнице и быстро исчезиз виду, а Пэрис медленно побрела вниз, размышляя о том, что стала бы делать,если бы вернулась молодость и все можно было начать сначала. И пришла к выводу,что, даже зная заранее, чем это закончится, все равно вышла бы замуж за Питера.И родила бы ему Мэг и Вима. Если не считать трех последних месяцев, онанисколько не жалела о своем браке.

Пэрис ехала назад в Сан-Франциско, радуясь дивномусолнечному деньку, а войдя в номер, тут же принялась за сборы. Она собираласьпоискать себе дом – вдруг все-таки дойдет до переезда, – но сейчас была нев настроении заниматься этим. Оставив младшего птенца в Беркли, она хотела какможно скорее увидеться с дочерью.