– Ты меня заинтриговала.

Пэрис старалась избежать скоропалительных суждений. И всеже, когда Пирс Джонс наконец явился, она была поражена. Мэг описала егодовольно точно. По-восточному красивый, атлетического телосложения, котороеподчеркивали майка без рукавов и джинсы в обтяжку, он был чрезвычайно эффектен.Рев его мотоцикла был слышен за версту, а своими сапожищами «Харлей-Дэвидсон»он тут же наследил на бежевом ковре в гостиной. Мэг, впрочем, не придала этомуникакого значения. Она была влюблена.

Пообщавшись с молодым человеком с полчаса, Пэрис впала впанику. Он свободно рассуждал о многочисленных наркотиках, которые перепробовалеще на Гавайях, будучи подростком. О половине Пэрис слышала впервые в жизни. Приэтом он оставлял без внимания отчаянные попытки Мэг переменить тему. Правда,потом Пирс добавил, что, увлекшись боевыми искусствами, он о наркотиках идумать забыл. У него был черный пояс по карате, и он по четыре, а то и пятьчасов в день проводил на тренировках.

Пэрис попыталась осторожно прощупать почву, но вопрос околледже остался без ответа. Парень сообщил, что увлекается натурфилософией и вданный момент, для очищения духа и тела, сидит на диете по системемакробиотики. На здоровье он был просто помешан, что Пэрис восприняла соблегчением – главное, что благодаря этому он отказался от наркотиков иалкоголя. Но было такое впечатление, что ни о чем другом, кроме своегоорганизма, он говорить не может. Нет, не так. Еще он пел дифирамбы Мэг, а это ужекое-что. Он явно был по уши влюблен – даже Пэрис видела, сколь сильно ихвзаимное влечение. Он с такой страстью поцеловал Мэг на прощание, что Пэриспоказалось, будто он испепелил все живое в комнате.

Когда, проводив его, Мэг вернулась в комнату, Пэрис таккрасноречиво молчала, что дочка расхохоталась.

– Мам, не паникуй.

– А ты меня успокой. – Пэрис как-то притихла. Онибыли слишком близки, чтобы что-то друг от друга скрывать.

– Во-первых, замуж за него я не собираюсь. Нам простохорошо вместе.

– Но о чем вы с ним говорите? Помимо его диеты икомплекса упражнений? Конечно, я готова признать, что это весьма интереснаятема…

Мэг чуть не лопнула от смеха.

– Мамочка, Пирс просто симпатичный парень. Он со мнойочень нежен. А разговариваем мы о кинематографе. Он цельная натура, неупотребляет наркотиков, не пьет – в отличие от большинства ребят, с которыми яраньше встречалась. Мам, ты же не знаешь, как трудно в наши дни найтинормального человека. Куда ни кинь – сплошь чудики или неудачники.

– Звучит невесело. Особенно если твоего приятеля ты кчудикам не относишь. Хотя… вел он себя вежливо и к тебе, кажется, хорошоотносится. Но, дорогая моя, только вообрази, как ты представишь его папе!

– Об этом даже не думай. Все не настолько серьезно. Аможет, это вообще скоро кончится. Мне приходится часто бывать на людях, а онвce время на диете. Всякие клубы, бары и рестораны он на дух не выносит. И вполовине девятого ложится спать.

– Да, не разгуляешься, – согласилась Пэрис. Онавпервые встречала такого человека и очень тревожилась за дочь. Конечно, хорошо,что парень не пьет и не колется, но, по ее мнению, одного этого былонедостаточно.

– Кроме того, Пирс очень религиозен. – Мэг явнохотелось реабилитировать приятеля в глазах мамы. – Он буддист.

– Из-за матери?

– Нет, она у него иудейка. Но перешла в буддизм послетого, как познакомилась с одним каратистом из Нью-Йорка.

– Мэг, я как-то с трудом это воспринимаю. Если у вастут все такие, я лучше останусь в Гринвиче.

– Сан-Франциско намного более консервативный город. Акроме того, там все «голубые».

Она дразнила мать, но отчасти так оно и было: городдействительно славился своими сексуальными меньшинствами. Тамошние девушки –знакомые Мэг – без конца жаловались, что с кем ни познакомишься – непременноокажется «голубым» и куда более симпатичным внешне, чем внутри.

– Это утешает. И ты хочешь, чтобы я туда переехалажить? В Гринвиче мне хотя бы гарантирован благопристойный парикмахер, если явдруг надумаю волосы отрезать.

Мэг погрозила матери пальцем.

– Мам, как тебе не стыдно? Мой парикмахер самыйнастоящий натурал. А «голубые», чтоб ты знала, правят миром. Думаю, тебе вСан-Франциско понравится. – Теперь она говорила серьезно. – Можно,например, поселиться в Марин-каунти, это вроде Гринвича, только климат получше.

– Даже не знаю, солнышко. У меня все друзья вКоннектикуте. Я там живу всю жизнь…

Ей было страшно срываться с места и ехать за тысячи мильтолько потому, что ее бросил Питер. Калифорния ей казалась какой-то другойпланетой. В свои сорок с небольшим Пэрис боялась, что не сумеет адаптироваться,хотя для Мэг, скажем, это было идеальное место.

– И часто ты теперь видишься с этими друзьями? –напирала Мэг.

– Не очень часто, – призналась мать. –Хорошо-хорошо, совсем не вижусь. В данный момент. Но когда все образуется и я привыкнук своему новому статусу, я снова начну выходить. Просто мне этого пока нехочется.

– А среди твоих друзей есть неженатые? –продолжала Мэг свой допрос.

Пэрис призадумалась:

– Кажется, нет. Те, у кого жена умерла или кто развелся,обычно перебираются в город. Гринвич – это семейное местечко; во всяком случае,все люди из нашего круга живут там с семьями.

– Вот именно! И как ты там собираешься начать новуюжизнь? Среди семейных людей, с которыми сто лет знакома? С кем ты будешьвстречаться, мама?

Вопрос был резонный, но Пэрис не хотела об этом дажеслышать.

– Ни с кем. И вообще, я еще пока что замужем.

– Ну да, на ближайшие три месяца. А что потом? Ты ведьне можешь до конца дней куковать одна. – Мэг была настроена решительно, иПэрис отвела взгляд.

– Почему же, могу, – упорствовала она. – Еслиздесь меня ждут одни Пирсы Джонсы, только старше, то я уж лучше остануськуковать одна, как ты выражаешься. Я последний раз ходила на свидание вдвадцать лет. И не собираюсь начинать снова. В моем-то возрасте! От этого ятолько верней впаду в депрессию.

– Мам, жизнь не кончается в сорок шесть лет! Это простобезумие!

Но Пэрис считала безумием остаться одной после двадцатичетырех лет брака. Все, что с ней произошло, – безумие. А если нормальнымсчитается роман с каким-нибудь престарелым Пирсом Джонсом, то Пэрис предпочлабы сожжение у позорного столба на виду всего города. Она так дочери и сказала.

– Дался тебе этот Пирс Джонс! Что ты к немуприцепилась? Это не оправдание. Он не такой, как все, сама прекрасно видишь.Здесь полно зрелых, солидных мужчин, разведенных или вдовцов, и они охотнопознакомятся с красивой женщиной. Им так же одиноко, как тебе.