– Нет. С чего бы?

Пэрис пришла в некоторое замешательство. Ей такая мысль и вголову не приходила. В Гринвиче они жили с самого рождения дочери, пустилиздесь корни, и она никогда не думала уезжать. Наоборот, была очень рада, чтоПитер оставил ей дом.

– Ну, там теперь будут жить ваши дети. Может быть, вамлучше быть к ним поближе? Сможете чаще видеться. Я просто подумала, непланировали ли вы чего-нибудь в этом роде.

Пэрис лишь покачала головой. Она не представляла себе, какэто воспримут дети. Но когда вечером она сказала об этом дочери по телефону,Мэг обрадовалась:

– Мам, может, прямо в Лос-Анджелесе и поселишься?

– Не знаю. Я вообще не думала куда-то переезжать. Асегодня врач, к которой я хожу, мне вдруг посоветовала.

– Какой еще врач? Ты заболела? – Мэг встревожилась.

– Ну… психотерапевт.

Пэрис вздохнула. Ей было неловко, но не хотелось ничегоскрывать от Мэг. Они уже много лет поверяли друг другу все тайны, и довериемдочери Пэрис очень дорожила. С Мэг ей было легче общаться, чем с Вимом: ведьона была девочка, и к тому же намного старше.

– Мне его порекомендовала Вирджиния. Пока только двасеанса было. На днях снова пойду.

– Думаю, это очень мудро.

Мэг пожалела, что к психотерапевту не пошел отец. Испортилвсем жизнь без всякого предупреждения. Она так до конца и не поняла, чем этобыло спровоцировано. Во всяком случае, ни о какой другой женщине он ей неговорил. Может, просто хотел, чтобы все малость улеглось?

– Может быть, но ведь от этих консультаций ничего неизменится, – вздохнула Пэрис и снова про себя удивилась, зачем онасвязалась с психотерапевтом. Развод продвигаётся своим чередом, Питер влюблен вдругую женщину. Анна Смайт никак не может изменить ход вещей и уж тем более –вернуть ей Питера.

– Это верно, но ты сама можешь все изменить,мама, – тихонько возразила Мэг. – Папа поступил ужасно, но теперь всезависит от тебя. Думаю, будет здорово, если ты переедешь сюда. Тебе здесьпонравится, вот увидишь.

– А как ты думаешь, что Вим на это скажет? Я не хочу,чтобы он думал, что я продолжаю над ним кудахтать.

– Скорее всего, он будет доволен. Тем более – если тыпоселишься поблизости и он сможет время от времени заходить к тебе пообедать иприводить дружков. Когда я училась в колледже, я обожала приезжатьдомой. – Она вспомнила, какие узлы стирки привозила матери, когда быластуденткой, и рассмеялась. – Особенно если ты будешь ему стирать. Спросиего сама, когда будете общаться.

– Не могу представить свою жизнь без Гринвича. Я ведьтам никого не знаю!

– Познакомишься. В этом смысле, пожалуй, лучше будетСан-Франциско. Тогда Вим сможет навещать тебя при каждом удобном случае. А навыходные и я буду приезжать. Думаю, для тебя будет лучше уехать из Гринвича,хотя бы на год-другой. А здесь чудесный климат, зимы теплые, мы сможем чащевидеться… Ну что, мам?

– Но как же я могу бросить наш дом?

Пэрис еще внутренне сопротивлялась. Однако на следующемсеансе психоанализа эта тема возникла снова, и Пэрис рассказала доктору Смайт,как отнеслась к такой идее дочь.

– Невероятно, но Мэг эта мысль так понравилась! Только…что я стану там делать? Я же там никого не знаю. Все мои знакомые живут здесь.

– За исключением сына и дочери, – негромкоуточнила Анна Смайт.

Посеяв зерно сомнения, она теперь ждала, когда оно даствсходы. Поближе познакомившись с Пэрис Армстронг, она поняла, что рассчитыватьследует прежде всего на детей. И если Пэрис хотя бы подсознательно сочтет этуидею для себя приемлемой, то и сама ухватится. Если же нет – есть другиеспособы выкарабкаться из той пропасти, в которой она оказалась после уходаПитера. Анна как раз и собиралась помочь ей отыскать все возможные варианты.

Они о многом говорили – о детстве Пэрис, о юности, о первыхгодах супружества, когда дети были маленькие, о ее подругах, об учебе в школебизнеса, в которой она так блистала и которая не имела продолжения. В концеиюля они подошли к обсуждению возможного трудоустройства. Теперь Пэрис ужечувствовала себя с Анной как с близким человеком и получала удовольствие отобщения с нею. После очередного сеанса у нее всякий раз появлялась тема для размышлений.Однако людей Пэрис по-прежнему избегала. Она считала, что еще не готовавозобновить общение.

Лето выдалось тоскливое. Вим был в Европе, Мэг – у себя вЛос-Анджелесе. С Питером они пришли к соглашению: она получала дом, как он иобещал, а также солидную финансовую поддержку. Питер не стал жадничать –по-видимому, желая деньгами загладить вину, – и Пэрис не былонеобходимости устраиваться на работу. Но она хотела себя чем-нибудь занять. Ейне улыбалась перспектива всю оставшуюся жизнь сидеть дома, особенно если онаостанется одна, а она полагала, что так и будет.

Время от времени Анна Смайт заговаривала о том, что Пэрисстоит попробовать начать встречаться с другими мужчинами, но та и слышать обэтом не хотела. Сейчас ее меньше всего интересовали свидания. Она не хотелаоткрывать эту дверь. И даже заглядывать в нее. Анна же не настаивала, простоиногда, как бы ненароком, вспоминала об этом.

Ни на какие приемы и мероприятия она не ходила – ей нехотелось появляться на людях. Единственные, с кем Пэрис общалась в это лето,были Вирджиния и Натали. Но, так или иначе, к августу Пэрис немного ожила. Онаусиленно трудилась в саду, много читала, стала реже прикладываться к подушке втечение дня, зато крепче спала ночью. Она загорела и совсем неплохо выглядела,только по-прежнему была очень худая. К возвращению сына из Европы Пэрис ужеснова была похожа на себя, и, когда она обнимала Вима в аэропорту, он срадостью заметил у нее в глазах знакомые смешинки.

Все это время Вим регулярно ей звонил. Поездка былапотрясающая – ребята объездили Францию, Италию, Англию и Испанию, и Вим толькоо том и говорил, как снова поедет туда на следующий год.

– Только тогда я поеду с тобой! – предупредиламать с озорным блеском в глазах, чему Вим очень обрадовался. Ведь, когда онуезжал, мама была похожа на живой труп. – Господи, как долго тебя не было!Не знаю даже, что я стану делать, когда ты уедешь совсем. – И онарассказала ему об идее Анны Смайт насчет того, чтобы перебраться в Калифорнию.Пэрис не терпелось узнать его мнение.

– Ты вправду переедешь?

Сын изумился и был отнюдь не в таком восторге, какпредсказывала Мэг. Пэрис поняла: для Вима отъезд в колледж был синонимомнезависимости, и сейчас он представил себе, как мама станет приходить к нему вобщежитие с завтраком в такой же коробочке, как была у него в первом классе.

– А как же дом? Продашь? – Это был единственныйдом, который он знал, и ему не хотелось его терять. Ему нравилось представлятьмаму в родовом гнезде, как она его ждет и встречает – именно так он вспоминал оней в своей поездке.