Наверное, да, она ведь ни словом меня не укорила…

Да и не так уж у нее все плохо… в конце концов, она самавиновата, что не ужилась с тремя мужьями. Вот говорит же, что была Марку плохойженой… А я подозревал, что Марик в нее влюблен. Он всегда смотрел на нее собожанием. Жаль его, беднягу, так рано умер… А я вот умер-шмумер… Да, конечно,мы чудовищно далеки друг от друга, и, наверное, нет никакого смысла сближаться,не перепрыгнет она океан, и я не собираюсь его перепрыгивать… Так, может,оставить все как есть и повернуть назад, пока не поздно? То есть поехать сейчасв Бонн — и дело с концом? Но почему же мне так хорошо, так легко и приятно —оттого что рядом дремлет эта постаревшая козичка? И тут он увидел, что впередискапливаются машины. Неужели пробка? Да, похоже на то. Видимо, какая-то авария.Только этого еще не хватало!

И совершенно некуда свернуть. Вот незадача! Он затормозил, итут же Ника открыла глаза.

— Что? Мы приехали? — сонно пробормотала она.

— Приехали! Пробка, черт бы ее взял!

— Ой, это надолго?

— Понятия не имею! Выспалась?

— Да, знаешь, мне приснилось, как мы с тобой на лодкекатались…

— Не гребли, а целовались?

— Во сне мы не целовались…

— Так давай наяву поцелуемся, надо же что-то делать впробке.

— Ну вот еще!

— Какие у тебя волосы красивые…

Он протянул руку и погладил ее по голове.

— И мягкие…

— Влад, не начинай!

— Почему? Я никогда раньше не видел тебя с такимиволосами, мне очень нравится… А помнишь, ты всегда носила зеленые бусики… Они утебя живы? И он дотронулся пальцем до ее шеи. Она чуть отстранилась. А онположил руку ей на шею, сзади, под волосами, он знал, это ее взволнует. Она ивправду вздрогнула. Ага, действует. И он стал поглаживать это местечко.

— Влад, прекрати!

— Ни за что! — страстным шепотом ответил он,повернул ее к себе и поцеловал.

— Пусти! Пусти, дурак! — слабеющим голосомпростонала она, пытаясь вырваться.

— Пущу, если только ты согласишься поехать в Амстердам!А не то прямо тут тебя изнасилую! На глазах у изумленной публики, —смеялся он.

— Опять двадцать пять! Не хочу я в Амстердам!

— Дело твое, тогда терпи! — И он опять сталцеловать ее.

Она больно ущипнула его в плечо.

— Ай, что ты делаешь, крэйзи!

— Влад, мы так не договаривались!

— А я думал, ты обидишься, если я не стану к тебеприставать. Вы же, бабы, такие… Лезешь к вам — плохо, не лезешь — еще хуже!

— Просто надо соображать, когда, как и к кому лезть! Комне — не стоит!

— Вообще не стоит или именно здесь?

— Вообще!

— А почему, интересно?

— Влад, как это ни пошло звучит, но между намиАтлантический океан. И как ни старайся, его не перепрыгнешь…

Черт побери, она опять читает его мысли и выражает их егословами…

— Ника, зачем мыслить так глобально? Тут тебе игеография, и история, и философия, если хочешь.

Лишнее все это! Мы просто мужчина и женщина, которых тянетдруг к другу — А, ну да… Физиология, и больше ничего? Мне это не нужно.

— Но ты же сама говорила, что не умеешь любить.

Ты сама себе противоречишь, голубушка!

— Ничуть, просто не желаю быть для тебя подножнымкормом.

— То есть?

— Ну не встретилась бы я тебе, лез бы сейчас к любойдругой…

— Но ты же встретилась!

— Я встретил вас, и все былое… так, что ли?

— Представь себе!

— Да ладно…

— Нет, Ника, я когда увидел тебя… Короче говоря, я втот же вечер пригласил в ресторан одну девицу, молодую, хорошенькую,аппетитную, которая была очень даже не прочь… И к концу вечера простовозненавидел ее. И знаешь за что?

— Понятия не имею!

— За то, что она не ты… Вот так!

— И что теперь, я должна зарыдать? И кинуться в твоиобъятия?

— Рыдать не надо, а вот насчет объятий… Я лично невозражал бы.

— Перетопчешься!

— Фу, какая ты грубая.

— Я не грубая, я просто объясняю тебе, что к чему.

Как ты думаешь, пробка надолго?

— Почем я знаю… Ника, слушай, не сердись на меня, но яправда счастлив, что встретил тебя, что ты стала такая…

— Какая?

— Красивая, сильная…

— Сильная? — Она как-то горько усмехнулась. —Ну-ну.

— Послушай, давай махнем куда-нибудь на недельку,куда-нибудь на острова, где пальмы, море, белый песок… Я был в прошлом году наМальдивах, это рай… Подумай, Ника, ведь, когда мы встретились на берегуДнестра, мы даже и помыслить не смели, что сможем махнуть, например, на Канары…

— Я была на Канарах, — сухо ответила она.

— Ты упрямая, как ослица… Ну не хочешь на Канары, давайполетим на Виргинские острова или на Гавайи, хочешь на Гавайи? Помнишь, тылюбила у Джека Лондона рассказ «Прибой Канака»? Сможешь своими глазами это всеувидеть… Неужели ты не хочешь в Гонолулу?

— Влад, все это великолепие только для того, чтобызатащить меня в постель?

— Да ну тебя… Куда девался твой романтизм?

— Ах, мой романтизм? Нету его, Владик, нету! Испарился!

Он замолчал. Если в ней не осталось ни капли романтизма, онаявно не оценит идею «похищения в Европе» и только разозлится или, что еще хуже,просто посмеется над ним. Но деваться было некуда, они, похоже, намертвозастряли. Он вдруг ощутил усталость и раздражение. И чего, спрашивается, яраспинаюсь тут перед этой козой? Никакая она уже не козичка, а просто глупаякоза! И к черту всякие похищения, как только удастся добраться до первогоповорота, поеду в Бонн, она ничего не заметит, и к чертовой матери всесантименты, я ей не нужен, ну и отлично, не больно-то и хотелось.

— Знаешь, я, пожалуй, пойду немного пройдусь, посмотрю,что там случилось, не могу тупо сидеть на одном месте, — сказала онавполне мирно и буднично.

— Иди, только не пропадай, а то, если вся эта лавинастронется, мы можем потеряться.

— Да нет, я быстренько!

Обязательно эта дура потеряется, и я же потом будувиноват! — со злостью подумал он. Что я за болван, почему позволил себевляпаться в такую дурацкую историю? Никогда не надо возвращаться к пройденному!Ничего хорошего это не сулит, всегда надо идти только вперед! Ну куда эта козаподевалась? Или ей в сортир приспичило, а она постеснялась сказать?Провинциальная идиотка! И я тоже хорош! На Гавайи поедем, на Виргинскиеострова! Что там с ней делать?