— Еще хочешь?

— Нет, спасибо! То есть я хочу, но в меня просто уже невлезет!

— Да ерунда, влезет, тут и нет почти ничего, однисливки, ты же не толстеешь, наверное? Давай я закажу еще кусок и сфотографируютебя.

У нее заблестели глаза.

— Ну вообще-то я и вправду не толстею… Но тогда закажичто-нибудь другое, а то неинтересно!

И при одном условии!

— При каком? — улыбнулся он.

— Мы съедим это пополам!

— О'кей! Ты не меняешься…

— Вспомнил про бублики с джонатаном?

— Откуда ты знаешь?

— Правда, ты про это вспомнил?

— Да, память иногда такую чепуху подбрасывает…

А еще я помню, как мы целовались в парке и вдруг на нас снегпосыпался, кошка на дерево залезла и сбросила здоровенный пласт…

— Ну уж и пласт, так, немножко снежку…

— Ничего себе немножко! Мне за воротник стольконабилось…

Им принесли еще торта, они попросили официанткусфотографировать их вместе, потом он фотографировал ее. И ему казалось, что небыло этих двадцати двух лет, что их ранняя молодость спокойно и счастливоперетекла в нынешнюю жизнь, в которой они не могут существовать отдельно, ибосвязаны неразрывно, и так было всегда. Но так не было.

Ну и что же? Это неважно, важно, что впредь так будет,впредь они не будут существовать отдельно, потому что только эти глаза умеюттак зажигаться радостью от любого пустяка, только этот смех находит отклик вдуше…

— Влад, мы едем дальше или останемся в Брюсселе? —донесся до него голос Ники.

Он стряхнул с себя счастливое оцепенение.

— Едем! Я хочу в Гент!

И опять он гнал машину по автобану, а Ника опять задремала.

Наконец он разбудил ее:

— Просыпайся, соня, а то все проспишь!

Она открыла глаза, и в них вдруг полыхнула безумная радость,но она тут же их зажмурила, а когда снова открыла, это были совсем другиеглаза. Красивые, даже радостные, но другие. В них читалась радость туристки. Ноон успел заметить ту, первую радость, и это наполнило его счастьем. А Никанемного очумело мотала головой.

— Как красиво!

Они вылезли из машины.

— Предлагаю начать с собора! — сказал он. —Там есть знаменитый гентский алтарь братьев Ван Эйков!

Однако увидеть собор им не пришлось. Там велись реставрационныеработы.

— Какая жалость! — воскликнул он.

— А я даже рада, — призналась Ника. — Ипожалуйста, Влад, давай просто пошатаемся по городу.

Ненавижу достопримечательности и музеи! Я никогда ничего незапоминаю из всех тех лекций, что читают гиды, просто не держится в голове…

Я знаю, это, наверное, неинтеллигентно… Но я так устроена…

— То есть ты хочешь сказать, что ты темная баба,которая не желает просвещаться? — засмеялся он.

— Да, да, именно так! Во мне нет этой туристическойжилки… Я люблю ходить по улицам, сидеть на лавочке и смотреть, как живут люди,мне это интереснее… А про достопримечательности я могу в книге прочитать…

— Значит, если бы мы попали в собор, ты бы мучилась?

— Нет, один собор я бы вынесла.

— А в Париже ты в Лувр не ходила?

— Ходила. Но одна. Посмотрела немножко и ушла. Надругой день еще раз пошла… Это трудно объяснить…

— Ну почему же… Просто ты не любишь экскурсии, а вовсене музеи и достопримечательности, я правильно формулирую?

— Наверное. Ты такой умный…

Он засмеялся и обнял ее за плечи:

— Ника, я тебя обожаю!

И они пошли бродить по улицам.

— Как здесь красиво и уютно, — сказала Ника.

Город и вправду был восхитительный. Ряды узких готическихдомов, лепящихся друг к другу без малейшего зазора, каналы…

— Подумать только, эти дома, они же все разные, и тактесно стоят! А вот ты посмотри, какая прелесть, Влад!

— Я уже видел подобные города в Голландии, а Брюггевообще что-то особенное…

— Но ты же сам хотел в Гент.

— Я надеялся попасть в собор.

— Ты разочарован?

— Ну что ты… Мне давно не было так хорошо, как здесь.

Пробродив часа два по набережным, они присели отдохнуть налавочке.

— Устала?

— Нет, просто хочется чуточку посидеть.

— У тебя туфли удобные?

- Очень! Я нарочно надела самые расшлепанные.

Алла говорила, что в таких ехать неприлично, но они ужасноудобные. Ты тоже считаешь, что они неприличные?

— Смотря для чего, — засмеялся он. —Таскаться по городу — нормально. А вот пойти в хороший ресторан…

— Так пойдем в не очень хороший, что за проблема?

— Да я пошутил! А хочешь, купим тебе шикарные туфли,удобные и шикарные!

— Так не бывает!

— Еще как бывает!

— Нет, Влад, я не хочу, мне и в этих хорошо, и вообще,ты уже купил мне фотоаппарат, ты меня привез сюда, и я не настаиваю на том,чтобы платить за себя в кафе…

— Еще не хватало, чтобы ты за себя платила!

Я этим вот так сыт! Я все-таки воспитывался в староймосковской семье, и, когда баба заявляет, что платит за себя сама, я простосатанею! У вас в Москве это еще не привилось?

— Не знаю, я с этим пока не сталкивалась…

— А туфли мы все-таки купим! Пусть у тебя будет двепары удобных туфель!

— Влад, я не хочу!

— Ника, ну доставь мне такое маленькое удовольствие!

Она смерила его каким-то странным взглядом.

Казалось, вот сейчас она скажет: «Откупиться хочешь?» Но ничегоподобного она не сказала.

— Ну если ты так настаиваешь!

Были куплены и туфли. Легкие, из мягкой кожи на соломеннойподошве. Ника сама их выбрала, и ничто не могло ее заставить переменитьрешение.

— Ника, посмотри, по-моему, вон те черные тожеподойдут!

— Нет, мне эти нравятся.

— Хорошо, эти мы берем, но ты выбери еще!

— Спасибо, Влад, мне не нужно, — очень спокойно,но твердо ответила она. — А эти просто прелесть и ничего не весят.Спасибо.

— А давай еще платье купим?

— Влад, у меня много платьев, мне правда ничегоненужно.