Только этого еще не хватало! Но с другой стороны, если онсогласится сразу, это усыпит ее бдительность…

— Отлично, Аллу так Аллу! Но давай не будемоткладывать, поедем прямо завтра, и если тебе понравится, я могу свозить вас сАллой еще и в Альпы, и вообще — куда захотите. Не сидеть же на одном месте.

— Хорошо, я поговорю с ней.

— Вот и славно! А сегодня ты со мной хотя быпообедаешь? Что-то я проголодался.

— Хорошо.

Они сошли на берег и поехали в деревенский ресторанчик,который он давно знал. Там было по-домашнему уютно. Изразцовая печка, диванчикис лоскутными подушками, комнатные цветы.

— Какая прелесть! — воскликнула Ника.

Он заказал бифштексы, коронное блюдо этого заведения.

— И поскольку ты не желаешь со мной целоваться, я выпьюпива! А ты хочешь вина?

— Нет, лучше лимонаду.

— По-прежнему обожаешь лимонад? — вспомнил он. Какмного он, оказывается, помнит о ней.

Бифштексы были такой величины, что Ника испуганно всплеснуларуками:

— Неужто это можно съесть?

— Это нужно съесть, потому что лучших бифштексов янигде не ел. Попробуй, попробуй!

— О, и вправду вкусно! Потрясающе!

Она ела с большим аппетитом, и смотреть на нее при этом былоприятно. Он вспомнил, как в последний год его раздражала Элли, помешанная наздоровой пище, она поглощала тонны салата и при этом напоминала ему кролика. Даи вообще, манера есть была для него важна… Иной раз, прельстившись чем-то вженщине, он внезапно охладевал к ней, увидев, как она ест.

— Слушай, я, кажется, действительно все этосъем, — улыбнулась она. Так вкусно!

— А ты еще готовишь рыбу под майонезом?

— Холодную? С жареным луком?

— Ну да, это было потрясающе…

— Нет, не готовлю. Это не модно уже.

— Не модно?

— Конечно. Думаешь, нет моды на еду?

— А что сейчас у вас модно?

— Не знаю. Но такая рыба уж точно из моды вышла.

— Ника, ты все выдумываешь!

— Ничего я не выдумываю!

— А что любит твой Гриша?

Она опять нежно улыбнулась:

— Гриша любит мясо.

— Настоящий мачо?

— Ода!

Черт побери, я буду не я, если не наставлю рога этому Грише,роскошные, ветвистые рога!

— А помнишь, ты все хотела попробовать суп из бычьиххвостов? Мы о нем только в книжках читали.

— А я уже пробовала. Ничего интересного, обычныйкрепкий бульон. — Она вдруг прыснула.

— Ты чего?

— Да я вспомнила… Тут незадолго до отъезда захожу в«Седьмой континент»…

— Это что, ресторан?

— Нет, это сеть довольно дорогих супермаркетов.

Смотрю в мясном отделе лоточек — написано «Бычий деликатес».Я в первый момент не сообразила, что это такое, а потом начала ржать, как конь!Это же просто бычьи яйца. Согласись, это пикантно — назвать яйца деликатесом!

— Ника!

— Я тебя шокирую?

— Нисколько! Просто это странно — в Москве сеть дорогихсупермаркетов.

— Влад, ты что, даже русское телевидение не смотришь?

— Нет.

— Почему? Тебе не интересно?

— Дело не в этом, просто когда-то я отказался от своегопрошлого и не хотел к нему возвращаться, да и времени ни на что нет… А кстати,ты не знаешь, как там Марик?

— Он умер. В конце восьмидесятых уехал в Израиль ивскоре умер. Ему тамошний климат был противопоказан.

— Жаль. Очень жаль. Он был чудным парнем.

— И хорошим мужем.

— Мужем? Чьим мужем?

— Моим, откуда бы я знала, какой он муж…

— Ты была замужем за Марком? — ошеломленно переспросилон.

— Да. Ровно один год.

— Но почему, если он был таким хорошим мужем?

— Потому что я была плохой женой, простоотвратительной… и, осознав это, ушла от него… Но ничего, он потом женился надругой, у него родилась дочка, он назвал ее Вероникой…

— Он любил тебя? Я это всегда подозревал… А ты его нелюбила?

— Понимаешь, Влад, наверное, я просто не способналюбить… Вообще! Ну не дано мне это!

— Но разве ты… ты же меня любила?

— Нет, мне так казалось, по молодости и глупости.

Я просто еще ничего тогда не понимала.

Врет, подумал он, врет, чтобы причинить мне боль и в то жевремя от меня защититься.

— И Гришу своего не любишь?

Она опять ласково улыбнулась:

— Гришу я обожаю, а это разные вещи, согласись!

— Обожаешь? Он что, тенор, чтобы его обожать?

— Нет, баритон, мне всегда нравились баритоны, разве тыне помнишь? И к тому же он прекрасно поет!

— Он певец, что ли?

— Певец!

— Известный?

— Ну в определенных кругах… Он, видишь ли, камерныйпевец, а камерные певцы не бывают так уж безумно популярны.

— И он, конечно, хорош собой?

— Ода!

Опять заболело под ложечкой, да как… А кому приятно слышать,что женщина, которую ты хочешь больше всего на свете, обожает какого-то тамкамерного певца? Наверняка, кстати, он неудачник, иначе она не стала быговорить, что камерные певцы не бывают слишком популярны. Бывают, еще какбывают, Фишер-Дискау, например!

— Влад, наверное, мне уже пора…

— А на десерт ты ничего не хочешь?

— О нет, я просто не в силах съесть еще хоть что-то! Тыменя отвезешь?

— Куда прикажете?

— Томас-Манн-штрассе.

— Разумеется, отвезу. Но завтра мы встретимся, можетбыть, съездим в Гент? Поговори с Аллой!

— Непременно.

— Ты дай мне ее телефон, я вечером позвоню.

— Хорошо.

— Значит, Томас-Манн-штрассе?

— Да. Ты знаешь, где это?

— Найду!

— Там есть ресторан «Феликс Круль», помнишь, кто это?

— Ну еще бы! «Признание авантюриста Феликса Круля».Черт возьми, а мы были начитанные…

— Теперь говорят, продвинутые, правда, тут немногодругой оттенок… Ты вот, например, знаешь, кого называют ботаниками?