— Ника!

— Привет! — сказала она как-то даже весело. —Ты, значит, жив? Что ж, хорошо, я рада, умер-шмумер, лишь бы был здоровенький!

Он ожидал чего угодно, только не этого.

— Ника, Ника, дай я тебя поцелую! Ты такая стала…

Она сама поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

— Спасибо за платье, Влад, это было очень кстати.

— Честно говоря, я боялся, что ты сейчас швырнешь мнеего в морду.

— Ну зачем же? Оно красивое, мне идет.

— Ника, что ж мы, так и будем тут стоять?

— А что ты предлагаешь?

— Я не знаю, давай куда-нибудь поедем… Нам же надопоговорить…

— Влад, о чем нам говорить? Вспоминать прошлое я нелюблю, а больше ничего общего у нас нет, можно, конечно, поговорить, почему быи не поговорить, собственно, но для этого достаточно зайти в кафе. Кстати, ясегодня проспала и не успела позавтракать.

Ее тон совершенно его обескуражил. Он готовился к обороне, аона и не собиралась нападать. Да еще и проспала…

— Ну конечно, я тоже только успел выпить молока. Нодавай поедем куда-нибудь, я знаю одну кафешку на том берегу Рейна, там можно насвежем воздухе посидеть, утром наверняка народу не будет…

— А на чем туда едут?

— У меня тут неподалеку машина…

— Ты живешь в Бонне?

— Нет, я приехал к другу…

— А… Я тоже приехала к подруге. Ну надо же…

— Так поедем?

— Поедем. — Она пожала плечами.

Он взял ее под руку.

— Ты очень изменилась, Ника.

— Естественно, Влад.

— Нет, неестественно. Ты с годами стала лучше.

— Просто я стала взрослой, Влад.

— Нет-нет, что ты… Тебе очень идут длинные волосы…Ника, я так рад тебя видеть!

— Верю.

— А ты… Ты не рада?

— Ну почему же, всегда приятно узнать, что человек,которого считала умершим, жив, кто бы он ни был.

— Ника, я хочу объяснить…

— Ничего объяснять не надо. Ты сделал тогда свой выбор,ну что ж…

— Ника, я…

— Влад, не мучайся, ничего не объясняй, зачем ворошитьпрошлое? Это ни к чему хорошему не приводит, появляется слишком много мыслей,так сказать, в сослагательном наклонении. А это вполне бесплодное занятие,согласись?

Он был в полном недоумении. Куда делась та, прежняя Ника, скоторой всегда было как на качелях — вверх-вниз, вверх-вниз. Или она так умелопритворяется?

— Ника, постой тут, я сейчас подгоню машину, хорошо? Тыне уйдешь?

— Нет, зачем же? Я подожду.

Он почти бегом кинулся к стоянке, лихорадочно соображая, каквести себя с этой новой Никой. Она ставила его в тупик.

Она действительно ждала его. Черт подери, до чего же хороша…Вот только трепетность исчезла… Наверное, она просто меня не любит уже… А начто ты надеялся, кретин? Полагал, что она двадцать два года хранит в душе твойнезабвенный образ? Глупости. Но как интересно… Вот вчера, когда она сидела вкафе с тем седовласым, в ней была прежняя трепетность, нежность… Неужели оналюбит его? Все эти мысли проносились в его голове, покуда он помогал Никесесть, пристегивал ремень безопасности.

— Это далеко? — спросила она.

— Да нет, через десять минут приедем.

— А чья машина?

— Рент-а-кар.

— А… Влад, а что ты здесь делаешь?

— Я же говорил — приехал к другу.

— Ах да, прости.

— Ника, ты здесь надолго?

— У меня билет на семнадцатое…

— Боже, Ника, у тебя голос все такой же, переливчатый…

— Ты мало изменился, Влад.

— А что ты подумала, ну про платье, а?

— Очень удивилась. А потом решила, что это Аллазаплатила, чтобы я не возникала…

— Не возникала? Раньше, по-моему, так не говорили, я,во всяком случае, не помню.

— Ну, Влад, у нас все изменилось, и язык тоже, иной разлюди так говорят, что и я не пойму… Особенно бизнесмены и деловые… Сплошныемаркетинга, мониторинга…

— Ну это-то как раз понятно, — засмеялсяон. — А вот мы и приехали.

— Но тут, кажется, закрыто.

Кафе на берегу Рейна действительно было еще закрыто. Стульяножками вверх стояли на столах, девушка в джинсах подметала дорожку.

— Фрейлейн, вы не покормите голодных путников? —крикнул он ей.

— Через пятьсот метров уже открылось кафе! —улыбнулась девушка.

— Что она говорит? — спросила Ника.

— Что надо еще немножко проехать.

— А… Влад, ты хорошо говоришь по-немецки. Откуда?

— Я три года работал в Ганновере.

— А… А где ты живешь вообще?

— Вообще? Вообще я живу в Бостоне.

— Ты американец?

— Теперь да…

— А…

Они подъехали к очаровательному прибрежному кафе, гдестолики стояли под деревьями, накрытые клетчатыми скатерками. И толстый, уютныйхозяин с улыбкой вышел навстречу первым гостям.

— Тебе тут нравится, Ника?

— Да, очень. Знаешь, я в детстве мечтала посидеть втаком кафе… мы ведь только в кино их видели… а теперь все по-другому… Но всеравно, тут очень мило.

— Ника, мы что-нибудь выпьем за встречу?

— С утра пораньше? Нет. Не стоит.

— Может, пива?

— Терпеть не могу пива.

— Да-да, как же я забыл… Ты всегда терпеть не моглапива. И еще говорила, что нет ничего противнее, чем целоваться с мужчиной,напившимся пива.

— Если ты хочешь пива, ради бога. Я не собираюсь стобой целоваться.

— Почему? — засмеялся он.

— С упырями не целуюсь!

— Почему это я упырь?

— А кто же ты? Фантом тебе больше нравится? Так вот, сфантомами я тоже не целуюсь! И с живыми трупами…

— Ника, я…

— Не надо, Влад, ничего не надо объяснять, я все твоиобъяснения знаю ты хотел освободить меня…

Хотел, чтобы я считала тебя мертвым, жила своей жизнью, явсе это знаю…

— Так ты что… Ты тогда сразу все поняла? Не поверила?

— Нет, не поверила.