– Я знаю, кто это, – рассеянно ответил Ричардс. Онповернулся к окну, выходившему на уровень тротуара, он был испуган. Всеоказалось хуже, чем он думал. Шейла и Кэти тоже были в клетке. По крайней мередо тех пор, пока…

– С ними все в порядке, Бенни, – ласково сказал Моли. –Держись только подальше. Ты для них теперь смерть. Чуешь?

– Да, – ответил Ричардс. Его неожиданно охватило отчаяние,глухое и страшное. Я хочу домой, подумал он с изумлением, и более того, хужетого. Вещи вырвались из-под контроля, казались нереальными. Сама материя бытиятрещала по швам. Водоворот лиц: Лоулин, Бернc, Киллиэн, Джански, Моли, Кэти,Шейла…

Содрогнувшись, он заглянул в черноту. Моли погрузился вработу, мурлыкая какую-то забытую песню из своего далекого прошлого, что-то оглазах Бет Дэвис, кто бы, черт возьми, это мог быть?

– Он был ударник, – вдруг произнес Ричардс. – Ударник ванглийской группе «Битлс». Мик Маккартни.

– Эх, молодежь, – пробормотал Моли, согнувшись над своейработой. – Вот и все, что вы, молодежь, знаете.

Счет продолжается…

Он ушел от Моли в десять минут первого, облегчившись натысячу двести долларов. Ростовщик продал ему скудный, но достаточно надежныймаскарадный набор: седой парик, очки, ватные шарики за щеки, пластмассовыенакладные зубы, изменившие линию его рта.

– Попробуй немного хромать, – посоветовал Моли. – Неслишком, чтобы не привлекать внимания. Чуть-чуть. Помни, что ты обладаешь силойтуманить людям рассудок, если захочешь. Не помнишь эту строчку, а?

Ричардс не помнил.

Согласно новым документам в его бумажнике, он был ДжонГриффен Спрингер, продавец из Хардинга. Вдовец сорока трех лет. Без статусатехника, но это и лучше. У техников был свой язык.

Ричардс вновь вышел на Робард Стрит в 12. 30, подходящийчас, чтобы быть скрученным, ограбленным или убитым, но не самый подходящий часдля того, чтобы скрыться незамеченным. И все же он прожил к югу от Канала всюсвою жизнь.

Он пересек Канал двумя милями дальше к западу, почти на краюозера. Он встретил компанию подвыпивших пьянчуг, сидящих вокруг чахлого костра,несколько крыс, но ни одного полицейского. В час пятнадцать ночи он пересекдальний край ничейной земли среди складов, дешевых кабаков и корабельных конторна северной стороне Канала. В час тридцать вокруг него было достаточно жителейГорода, чтобы благополучно остановить такси.

На этот раз водитель даже не взглянул на него.

– Джетпорт, – сказал Ричардс.

– В твоем распоряжении, приятель.

Движение на магистрали поглотило их. В аэропорту они были вчас пятьдесят. Ричардс прошел хромающей походкой мимо нескольких полицейских иагентов службы безопасности, не проявивших к нему никакого интереса. Он купилбилет в Нью-Йорк, потому что это первым пришло ему в голову. Проверкаудостоверения личности была чисто формальной и ничем не примечательной. Онвзошел на скоростной «Шаттл», вылетавший в Нью-Йорк в 2. 20. На борту быловсего около сорока пассажиров, в основном дремавших бизнесменов и студентов.Полицейский в кабине клевал носом на протяжении всего полета. Через некотороевремя Ричардс тоже задремал.

Они коснулись земли в 3. 06, Ричардс сошел с самолета и безприключений покинул аэропорт.

В 3. 15 его такси спустилось по спирали Линдсей Овервей. Онипересекли по диагонали Центральный Парк, и в 3. 20 Бен Ричардс растворился ввеличайшем городе земли.

Счет продолжается…

Он вынырнул в «Брант-Отеле», средней руки заведении на ИстСайд. Эта часть города постепенно вступала в новую эру шика. Однако «Брант»находился на расстоянии меньше мили от внутренних трущоб Манхэттена – такжевеличайших в мире. Зарегистрировавшись, он вновь вспомнил прощальные слова БенаКиллиэна: «Держитесь поближе к своим».

Выйдя из такси, он отправился на Тайме Сквер, не желаяпоселяться в гостинице в столь ранний час. Он провел пять с половиной часов с3. 30 до 9. 00 в ночном порношоу. Он отчаянно хотел спать, но, задремав дважды,каждый раз резко просыпался, разбуженный прикосновением легких пальцев у себямеж ног.

– На сколько вы остановитесь, сэр? – спросил служащий отеля,посмотрев на удостоверение Джона Г. Спрингера.

– Не знаю, – Ричардс пытался придать себе скромное илюбезное выражение. – Видите ли, все зависит от клиентов.

Он заплатил шестьдесят нью-долларовза комнату на два дня иподнялся на лифте на двадцать четвертый этаж. Из комнаты открывался мрачный видна грязные берега Ист Ривер. В Нью-Йорке тоже шел дождь.

Комната была чистой, но скучной; к ней примыкала ваннаякомната, где унитаз издавал постоянные зловещие звуки, которые Ричардс не смогустранить, даже подергав клапан в бачке.

Он заказал завтрак в номер – вареное яйцо с поджареннымхлебом, апельсиновый напиток и кофе. Когда мальчик с подносом появился, он далему на чай мелкую монету.

Покончив с завтраком, он вынул видеокамеру и стал еерассматривать. Маленькая металлическая пластинка с надписью «Инструкция»крепилась прямо под объективом. Ричардс прочитал:

1. Поместите кассету с пленкой в прорезь А и подождитещелчка.

2. Установите объектив с помощью видоискателей на нужномобъекте.

3. Нажмите кнопку Б для записи изображения и звука.

4. После сигнала об окончании кассета с пленкойвыбрасывается автоматически. Время записи 10 минут.

Хорошо, подумал Ричардс, пусть смотрят, как я сплю. Онустановил камеру на стол рядом с гидеоновой Библией и сфокусировал объектив накровать. Стена за ней была неопределенного вида и пустой; он не думал, чтоможно определить его местонахождение по кровати или стене. Уличный шум был наэтой высоте еле различим, но на всякий случай он включил душ.

Даже продумав все заранее, он едва не нажал кнопку и невстал в поле зрения камеры во всем своем гриме. Часть его можно было убрать, носедой парик приходилось оставить. Он натянул на голову наволочку. Затем оннажал на кнопку, подошел к кровати и сел лицом к камере.

– Ку-ку, – глухим голосом сказал Бен Ричардс всей гигантскойаудитории, которая будет слушать и смотреть его вечером с любопытством иужасом. – Вам не видно но я смеюсь над вами, говноеды.

Он лег, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Когдазаписанная кассета выскочила через десять минут, он крепко спал.