Олег опустил руку со швыряльным ножом, ибо Бумторк оставилнесчастную беспомощную женщину, с руганью пустил коня на варвара. Рюрикотпрыгнул, ударил мечом, но едва не поплатился, промахнувшись в богатырскомзамахе. Всадник развернул коня, попытался стоптать пешего.

Рюрик орал, плевался, но при всем бешенстве берсеркера нарожон не пер, удары отбивал не только отважно, но и умело. Меч холодно блестел,пот катился по красному лицу. Улучив момент, он полоснул лезвием по горлу коня,из артерии брызнула ярко-алая струя крови с таким напором, что зашипела и пошлапаром.

Конь грохнулся оземь, всадник едва успел выдернуть ноги изстремян и скатиться по другую от Рюрика сторону. Рюрик в огромном прыжкеперескочил тушу коня, тот еще хрипел и скреб копытами, ударил крест-накрест.Враг уже вскочил, попятился, но удары парировал хорошо, взгляд его был мрачным,но не испуганным. Бой был на равных, а он знал себя как самого умелого изсеверных наемников на службе ромейского базилевса.

Рюрик и чужак зло рубились, кружили, скрестив мечи, обабыстро взмокли и отшвырнули плащи, когда наконец за деревьями раздался тресксучьев и что-то мелькнуло. Олег сжал рукояти швыряльных ножей, неслышноскользнул навстречу.

Возвращались Асмунд и Рудый, за ними шла Гульча. Поймавпристальный взгляд Олега, зарделась, почему-то отвела глаза. Асмунд тащил вповоду упирающегося чужого коня. Рюрик услышал хруст сучьев, усилил натиск.Противник оглянулся, Рюрик прыгнул, как рысь, обрушил сверкающий меч.

Железный шлем раскололся, словно гнилой орех. Лезвиерассекло до челюсти, и Рюрик, оставив меч, торопливо побежал к телеге. Умилаодной рукой прижимала перепуганного Игоря, другой до синевы в пальцах сжималарукоять ножа. Ее лицо было бледным, глаза отчаянными.

— Рюрик...

— Успокой Игоря, — сказал Рюрик, его грудьвздымалась, как море в бурю. — Он не должен бояться... От него... слишкоммногое зависит!

Асмунд почтительно принес меч князя, потыкал в землю, очищаяот крови. Рюрик вытер мокрый лоб:

— Ну? Где их головы?

— Один удрал, — ответил Рудый с досадой. —Таких хитрых я еще не встречал. Здесь все в порядке?

— Все, — ответил Рюрик резко. — Я положилдвоих, а вы двое — одного... Эх!

— И одну лошадь, — сказал Рудый браво.

— Что лошадь... Я две убил.

Рудый вопросительно вскинул брови:

— Стоило ли? Я убил — другого выхода не было, тотубегал. Четыре стрелы пустил, бил сильно — что за кольчуга у него? А коняпришлось зарубить, чтобы он пешкодралом не скоро добежал до людей...

Рюрик крутнулся, как ужаленный, заорал:

— Так возьмите наших коней, догоните! Нельзя, чтобы онпривел новых!

— Сразу нырнул в кусты, затем по высокой траве, —ответил Рудый сожалеюще. — Асмунд долго звал на поединок, трусом кликал,лаял по-своему, честь бередил, мать и родню вспоминал... Другой бы не стерпел,а этот на крючок не попался. Знающий, матерый!

Они обернулись на слабый стон. Царапая землю окровавленнымипальцами, из-под мертвого жеребца вытаскивал себя залитый кровью человек. Егомеч лежал в двух шагах, обезображенная рука тянулась к нему, и Рудый отбросилмеч пинком в кусты.

Рюрик досадливо поморщился, взялся за рукоять своего меча:

— Асмунд, ты поспешил очистить...

Олег схватил его за руку:

— Я расспрошу. Надо узнать, кто послал и что велел.

Рюрик заколебался, острие меча коснулось шеи врага. Тот злопрохрипел, уткнувшись залитым кровью лицом в землю:

— Убей сразу, мразь... Ничего не скажу.

Олег опять удержал взбешенного Рюрика, отнял меч и бросилАсмунду. Тот, двигаясь, как медведь, все же на лету ухватил тяжеленный мечточно за рукоять.

— Скажешь, — пообещал Олег сумрачно. — Я натебе попробую кое-какие заклятия.

Он выдернул его из-под коня, поволок за кусты. Рудый сорвалсяс места, ринулся вдогонку, крича:

— Всю жизнь мечтал увидеть, как действуют заклятия!..

Рюрик переставил коней, захваченного у наемников запрягвместо измученного коренника. Из-за кустов раздался страшный крик, в нем небыло ничего человеческого, затем — хриплый стон. Вскоре кусты раздвинулись,показался бледный, как смерть, Рудый. Его шатало, глаза бессмысленно шарили поневинно зеленеющим вершинкам деревьев. Асмунд бросился поддержать соратника,подставил плечо. Рудый слепо водил по воздуху пальцами, вдруг его переломило впоясе, он дико взвыл, изо рта брызнула остро пахнущая желчь.

Потом он долго полз на четвереньках к телеге, там сиделсовершенно обессиленный, вытирая мокрое лицо пучками травы, а из-за дальнихкустов показался пещерник. Лицо его было задумчивым. Увидев вопрошающие глазаРюрика и Асмунда, он помолчал, отыскал взглядом Гульчу. Она смотрела на него вовсе глаза, ее нижняя губа была плотно прикушена. Держалась она прямо, ноги чутьзаметно подрагивали.

— Он в самом деле почти ничего не сказал, —ответил Олег, глядя ей в глаза. — Его и других наняли убить Игоря и Умилу.Уплатили вперед. Кто — не знает, только обрисовал приметы, да и то слабо...Нанимали в темноте, человек был в капюшоне, голос менял.

Асмунд покосился на Рудого, тот взбирался на телегу и сказалуважительно:

— Волхвование, как вижу, сурьезная вещь...Непосвященным даже смотреть нежелательно, верно?

— Верно, — ответил Олег, думая о чем-то своем.

Гульча разжала кулачки, глубоко вздохнула и полезла вслед заРудым. Асмунд поинтересовался:

— Он умер?

— Да. Но сперва сказал все, что знал.

Асмунд перевел взгляд с его одухотворенного лица натрясущегося Рудого, сказал еще с большим убеждением:

— Нужная вещь — волхвование!

Дальше дорога карабкалась по холмам. Даже Гульча вылезала,хватала коней под уздцы, помогала тащить телегу. Ночью большой костер неразводили, обе женщины зябли. Ударили ранние заморозки, все покрылось инеем,лужи замерзли. Гульча влезла Олегу под плащ, тряслась там, стучала зубами. Онспросонья обхватил ее, она тут же заснула, почти помещаясь в его огромныхладонях. Но Олег теперь спал неспокойно, скрипел зубами, поворачивался с бокуна бок, и она снова карабкалась к нему в руки, согреваясь от огромного горячеготела.

Игорь начал покашливать, захлебываясь в соплях.

Утром Олег вздохнул с облегчением: впереди показались крышиДаниловки, городища на перепутье дорог, речного порта для соседних племен.

Рудый ожил, охотно указал путь к постоялому двору. Когдаповозка подъехала к воротом, заверил Умилу:

— Княгиня, не надо хмуриться! Этот дом с виду неказист,но зато лучший постоялый двор на сотни верст вокруг. Я здесь однажды бывал...гм... по делам.