Олег оглядел свой маленький отряд:

— Если даже Рудый отказывается от пива, то силы есть.Проедем эту весь. Потерпите! Скоро Новгород!

Страх и подозрительность чувствовались в самом воздухе. Вкаждой веси, через которые проезжали, видели вооруженных людей. В двух весяхвстретили на околице крепкие мужики с топорами в руках. Их лица былинедружелюбными, глаза обшаривали путников подозрительно. В третий раз, когдастолкнулись с такой заставой, усталый и взвинченный Рюрик рявкнул раздраженно:

— Прочь с дороги, смерды!.. Нас четверо и две женщины сребенком — какой от нас вред? Нам только преклонить головы на ночь, купить еды.За ночлег и еду заплатим. Если не расступитесь, то, клянусь Перуном, сметем спути, хоть вас семеро!

Мужик стоял посреди дороги, в руках блестел огромный топор.Он еще шире расставил ноги, лицо исказила зловещая улыбка. Олег ожидал услышатьругань, но мужик лишь рявкнул зло:

— Иваш! Степан!

Справа и слева по обе стороны дороги из-за сваленныхдеревьев поднялись кудрявые головы. Кривичи, судя по всему, — каждыйкривил левый глаз, целясь правым. Длинные стрелы с железными наконечникамиостро смотрели на чужаков, каждая тетива была оттянута до уха.

— Мы друзья! — сказал Олег громко. — Яволхв-пещерник, видите сами. Мы смертельно устали, у нас больны женщины,ребенок... Но если вы не пропустите нас, мы смиренно объедем стороной.

Игорь на руках Гульчи заревел во весь голос, обиженно потерягодицу. Мужик поглядел на Гульчу подозрительно:

— Иваш, всех держать на прицеле. Святого пещерника вособенности, у меня глаз на таких наметан. Возле них всегда черти крутятся! Авы, бродяги, завертайте оглобли!

Олег придержал Рюрика, который налился злой кровью и рвал изножен меч:

— Уходим. Не надо сердиться.

Рюрик бросил на него возмущенный взгляд, но пещерник ужеповернул. Гульча ухватила коня Умилы под уздцы, пустила следом за Олегом,Асмунд толкнул Рудого, они повернули коней.

— Как он тебя, — покрутил головой Асмунд. —Как в воду глядел! Возле святых, мол, завсегда что-то такое крутится.Такое-эдакое, сам понимаешь...

— Ты к нему едешь ближе, — напомнил Рудый. —Может быть, это о тебе? А какой князь у нас, а? Орел, верно? Который деревьяклюет.

— Горяч, — согласился Асмунд, не понявнамека. — В походы никогда не берет обозы. Но ежели война в самом делекормит сама себя — а она кормит! — то чего таскаться с запасами?

Рюрик, однако, понял громко сказанный намек, поспешноподъехал к Умиле, обнял, сказал виновато:

— Прости... Забываю обо всем, когда гнев бьет в голову.

Они объехали и эту весь, заночевали в лесу. Олег с помощьюАсмунда насобирал ягод. Рудый сбил стрелами двух рябчиков. Вернулся чубатыйвоевода какой-то смущенный. Асмунд спросил подозрительно:

— Это все? Ничего не подстрелил?

— Да не, почему же... Козу подстрелил, — ответилРудый вяло.

— Козу? — удивился Асмунд. — Дикую?

— Да не то чтобы уж очень дикую... Совсем дикимоказался хозяин козы.

Костер разожгли покрупнее, потому что Умила часто кашляла, вгруди у нее хрипело, она теперь постоянно зябла, куталась в оба плаща: свой имужа. Олег поджег длинную сушнину, вместе с мужчинами натаскали гору сухихветок. Перед сном Рудый долго гнездился, подтыкивая шкуру со всех сторон, ужезасыпая, поинтересовался:

— Скажи, мудрый волхв, что нужно, чтобы прожить столет? Или тысячу?

Олег подумал, ответил медленно:

— Не пей вина, пива, медовухи, не бегай по бабам, неиграй в кости, не дерись...

— И проживу?

— Нет, но так покажется.

Рудый возмущенно фыркнул, укрылся с головой. Из-под шкурыдонесся глухой голос:

— Пусть вам приснятся вещие сны!.. Я, правда, не люблюзаглядывать в грядущее.

— Правильно делаешь, — одобрил Асмунд. — Чтоза радость рассматривать себя на виселице с высунутым языком?

— Вещих снов не бывает, — пробурчал Рудый из-подшкуры. — Бывают только плохие.

— Ты веришь в плохие сны? — удивился Асмунд.

— Конечно, верю, — отозвался Рудыйубежденно. — С той поры, как меня сонного обокрали!

Рюрик заботливо укрыл Умилу, Игоря взял к себе на колени.Голос князя был задумчивым:

— Прошлую ночь мне приснился вещий сон, но тольконаполовину вещий. Мне снилось, будто я несу тяжеленный мешок золота. Несу нагору, правая рука разнылась, плечо просто онемело... Проснулся: золота нет, аплечо и правая рука в самом деле болят!

После скудного завтрака снова выехали на дорогу, почти сразуувидели густой дым вдалеке. Горела весь. Дважды Олег уводил отряд в лес: подороге проносились конные дружинники, а позади поперек седел везли раненых иубитых.

Когда подъехали к Шаруграду, крупному городищу, еще издализаметили черные клубы дыма. Из-за бревенчатой городской стены несло гарью,слышался звон оружия, ржание испуганных коней. Ворота были распахнуты настежь,трупы стражей лежали поперек дороги, земля под ними пропиталась кровью.Упершись спиной в ворота, сидел старший дружинник. Он был утыкан стрелами такгусто, что походил на гигантского ежа. Бледный, как мел, он умирал в лужекрови.

— Кто в городе? — крикнул Рюрик.

Воин пошевелил синими губами. В уголке вздулись красныепузыри, он сипло закашлялся, на квадратный подбородок брызнули сгустки крови.

— Под личиной купцов... Если вы... спасите князяГодоя...

Губы застыли, как на морозе, последняя струйка кровииссякла. Рюрик зло выругался, сдавил шпорами бока коня, вихрем пронесся вгородище. Асмунд вытащил топор, и все — согласно или несогласно — помчались закнязем.

На улицах было странно тихо, окна плотно закрыты толстымиставнями. Шум схватки доносился от центра городища, оттуда ветер принес запахдыма и гари. Маленький отряд галопом ворвался на площадь, где яростно рубилисьоколо двух сотен воинов. В середке дрались, окруженные со всех сторон,бородатые воины в остроконечных шлемах — все в добротных доспехах, крепкие,явно дружинники. Их окружили воины в шеломах, похожих на чугунные горшки. Надголовами мелькали копья, топоры и странно изогнутые посередине мечи. Железосшибалось со звоном и жутким лязгом, страшно кричали раненые. В воздухе виселатяжелая брань, кроме гари пахло кровью и потом.

Асмунд спросил жадно:

— Мы за которых?

А Рудый пробормотал:

— Что-то не узрел родни...

На миг Олег ощутил симпатию к пронырливому воеводе, глупо иочень по-славянски лезть в междоусобную свару соседних племен, рисковатьголовами, в двух шагах от цели свернуть в сторону, забросить все, ради чегопролили свою и чужую кровь...