Но миллиарды крупных астероидов и триллионы мелких собралисьвокруг Солнечной системы в такое же кольцо, как вокруг Сатурна. Но только этиастероиды намного крупнее, теперь понятно, что сам Плутон со своим спутникомХароном вполне мог быть просто выдран из этого кольца и стал девятой планетой Солнечнойсистемы, когда приблизился слишком близко, а остальные не стали только потому,что держатся на почтительном расстоянии, но сколько их…

– Бесподобно, – прошептал я в благоговении. – Этопочище всяких северных сияний… Какая красота!

– Это не простые астероиды, – сказал он гордо. –Они все старше Солнечной системы, так как пережили тех несчастных собратьев,которых гравитация стащила в кучу, заставила расплавиться и образовать Солнце,а затем и все планеты.

– Собираетесь исследовать?

Он отмахнулся.

– Опоздали. Сейчас, когда в состоянии воспроизвести любойэлемент и создать сотни тысяч новых, что нам состав этих глыб? Только чистоакадемический интерес. Нет, начинаем разворачивать энергетическую глыбу, чтобыпопробовать пробить туннель в темной материи.

– С помощью этой же темной энергии?

Он вздохнул.

– Не дразните. Темная энергия – это такая бездна, а мытолько всматриваемся в нее сверху, не зная, как зачерпнуть. Пока толькооблизываемся.

– А как я сюда попал?

Он вздохнул еще горестнее.

– Это темная материя, а не энергия. Да и то это все, чтоумеем. Признаемся, эффект был открыт случайно, выясняли совсем другое. А вотесли еще и энергию… Для того, собственно, и строим здесь станцию. Еслиполучится, вы даже не представляете, что нас ожидает!

Я смолчал. Зря Кульнев полагает, что не представляю. Всюисторию человечества люди бредили идеей двигаться быстрее, дальше, еще быстрее.Бессмертие бессмертием, но если эксперимент с расщеплением темной материиудастся, то можно будет в считаные секунды дотягиваться хоть до близких звезд,хоть до дальних, а можно и до галактик, если на пути не напарываться накакие-нибудь трещины в пространстве, скалы, надолбы.

– Хорошо, – сказал я. – Вы рассказывайте, какимиособенностями должны обладать наноботы, созданные специально для вас, а мы покапосмотрим место.

Под ногами слабо похрустывает рыхлая коричневая корка изметана и азота, все-таки похрустывает, хотя я здесь вешу меньше майского жука.Время от времени напоминаю себе, что здесь вообще-то минус двести тридцать три,а подошвы сминают снежок не из воды вовсе. Однако удивления все нет, как-то немогу вообразить необычность этого мира, разве что тяготение ни к черту дагоризонт совсем рядом, здесь уж точно никто бы не сказал, что земля плоская.

Планета вся в синих тонах, небо тоже темно-синее, Солнцевыглядит всего лишь более яркой звездой. Из океана застывшего метана торчатдлинные узкие шпили скал. Даже не берусь угадывать, из чего они, на некоторыхплоские площадки, то ли для транспорта, то ли для будущих корпусов заводов.Опоздали: это для нас, трансчеловеков, день давно пройденный. Новые технологииразвиваются быстрее, чем успевают построить корпуса для самых что ни естьсовременнейших производств…

Это разве что для «простых», если те все-таки доберутся доПлутона. А мы создаем все нужное прямо из любой материи, просто перестраивая ееструктуру.

Кульнев водил рукой и объяснял, где построят корпуса,лаборатории, где разместится сама установка по расщеплению темной материи.Плутон избран из-за удаленности от Земли, дескать, если здесь рванет, то наЗемле успеют принять меры, погасят волну хаоса, кроме того, уникальность самогосостава Плутона обеспечит легким топливом, а ничтожная масса не влияет наточную фокусировку сдвоенной настройки.

– Когда будут готовы предъявляемые к наноботамтребования? – уточнил я.

Он улыбнулся.

– Уже готовы.

– С вами хорошо работать, – сказал я. – Давайте.

Он кивнул, и тут же я получил в оперативную память большойпакет со спецификацией всех последних наноботов, в половине из них былиотмечены те возможности, которые эти плутоняне хотели бы получить всконструированных именно для них этих механических микробах.

– Все… возможно, – ответил я, после длинной паузы в трисекунды. – Правда, это вам влетит в копеечку.

– Мы экономные, – усмехнулся он, – но нам выделилинемалые средства. Плюс – большие гранты. Так что, думаю, сторгуемся.

Еще один астероид медленно и величаво плывет в пустоте. Мывидели только одну сторону, освещенную Солнцем, вторая остается невидимой дляобычного человеческого зрения, потому я подключил дополнительное. Астероидзаблистал во всей красе, яркий, праздничный. Кульнев не стал окружать его совсех сторон непроницаемым шаром, видимо, из эстетических соображений.

В самом деле бесподобно: коричневая глыба камня, верх ровносрезан, на нем блестящий купол, основанием входит в почву. А сквозь прозрачнуюстену гордо вздымаются корпуса не то жилых домов, не тонаучно-исследовательских институтов. Зданий не больше десятка, сдвинуты в однугруппу, сомкнулись стенами. Если кому нужно место для велосипедных прогулок,есть чуточку пространства между стенами зданий и блестящей стеной купола. Тамдаже что-то зеленое, вроде невысоких деревьев.

В нижней части каменной глыбы блеснули металлом два широкихтуннеля. Понятно, транспорт паркуется сразу на подземной стоянке, под зданиями.Стандарт, что пришел со времен домов с подземными стоянками для автомобилей.

На высоте десяти миль, мерно взмахивая мерцающими крыльями,летит исполинская птица. Я сперва рассмотрел только гигантский размах крыльев,но не увидел туловища, удивился. Взглянул пристально, охнул.

«Птица» состоит из десятков тысяч плоских пластин размеромсо старинный кусочек картона для проезда в метро. Все они двигаются, подчиняясьобщему движению, словно в самом деле наклеены на незримые крылья, их намногобольше там, где крылья сходятся, там вроде бы трехмерный рой, а дальше крыльяистончаются, а почти сомкнутые краями пластинки там отстоят одна от другой нарасстояние в три своих размера.

– Что это? – спросил я. Порылся в памяти, но необнаружил, кто-то не успел сбросить информацию об этом образовании,повторил: – Что это за чудо?

Кондрашов всмотрелся, покачал головой.

– Все-таки сделали… Я слышал, что некоторые горячие головыхотели вообще отказаться от человеческого облика. Молодежь… Значит, успели дотого, как мы установили запреты.

– Закон обратной силы не имеет?

Он подумал, сдвинул плечами.

– Мы не крючкотворцы. Если будет какая угроза, отменим. Нопока вроде бы эти заняты собой, дизайнеры хреновы. Будем присматривать.

– Успеть бы вовремя, – буркнул я. – В таких телахможет психика вообще сдвинуться.