Профессор повернул к себе жидкокристаллический монитор компьютера. Щелкая на клавиатуре, быстро ознакомился с данными, которые выдала аппаратура, просвечивавшая пациента. При этом не переставал причмокивать:

– Просто прекрасная реакция… В самом начале я считал, что из вас не выйдет ничего. Я ошибался.

– Я никак не пойму, Анатолий Валерьевич, шарлатанство это все? Или волшебство?

– Вы же видели демонстрацию в спортзале возможностей наших выпускников.

– Я много видел фокусников и повыше классом… Все в конечном итоге сводится к выманиванию денег. «Опытный экстрасенс за умеренную плату починит вашу машину по фотографии». Плавали – знаем…

– У нас с вами все наоборот. Вы пользуетесь нашими ресурсами. Думаю, те сто долларов, которые вы заплатили за семинар в Торшанске, могут вызвать только улыбку. Одни убытки с вами, офицер, – с наигранным сожалением произнес профессор.

– Это и смущает.

– А вы не допускаете, что действительно все по-настоящему? Все достаточно серьезно. Настолько, что вы представить себе не можете.

– Допускаю. Оборонка? Спецслужбы?

– Все в прошлом, – отмахнулся, как черт от ладана, профессор. – С этой мерзостью покончено.

Влад видел, что профессор нервничает. И разговор этот неспроста. По ходу беседы он начинает прокалываться. Черт возьми, может, все-таки Загребенский и есть Ангел?

– А что в настоящем? – поинтересовался Влад.

– У нас серьезный проект. В конечном итоге приносящий неплохие доходы… А еще – наука. Вы не представляете, какое это ощущение, когда учишься творить чудеса.

– И получаешь возможность опытов над людьми.

– Ох, оставьте это для Голливуда. У нас вполне корректные исследования. Мы не преступники против человечества, а группа психологов и врачей… Но я не об этом. – Профессор побарабанил пальцами по компьютерному столу. Он нервничал. – Из потока вы единственный, офицер, с кем можно работать серьезно… При обоюдном желании. Вы должны сделать шаг нам навстречу. Вы слишком зажаты. Подозрительны… Мы просим немного – доверия.

– Подопытный кролик должен преисполниться доверия.

– Подопытный кролик? У вас потенциал стать кролиководом, милейший…

– Прям по старому анекдоту. Бизнесменов разводил, а кроликов не довелось.

– Знаете, иногда юмор не слишком уместен. – Профессор нервничал все сильнее. Пальцы начали шарить по карманам. Сейчас вынет античную монету… Или опять пачку сигарет.

– Ладно, не буду утомлять вас, – так ничего и не найдя в карманах пиджака, махнул рукой профессор Загребенский и резко поднялся. Кивнул и вышел из комнаты.

Влад посмотрел ему вслед. Японский городовой, так Ангел это или нет?! Нужна уверенность. И тогда можно будет приступать к следующему этапу плана. Но уверенности нет. Ничего нет, кроме ощущения, что сидишь в западне и с тобой играют в кошки-мышки… Что на уме у этого чертова профессора? Он производит впечатление человека на грани срыва. И Мищенкова производит впечатление человека на грани срыва. Вся верхушка с разболтанной психикой. Слушатели грохаются в обмороки и орут по ночам. Единственно, кто непробиваем, это обычный персонал, ассистенты и рядовые настройщики.

Во время следующего завтрака Влад обнаружил, что еще на одного слушателя стало меньше. Итак, из «Двенадцати апостолов» осталось восемь пришибленных, с каждым днем становящихся все более замкнутыми людей.

Самое интересное, что меньше всего пострадал Вован. Его широкая морда стала еще краснее, а глаза злее. Он стал меньше балагурить, особенно после того, как все чаще натыкался на стеклянные глаза слушателей. Но в целом это был все тот же Вован – жертва социума и перестройки.

Вечером, после занятий по эффективной сенсорной проекции, они сидели за столом вдвоем. Интеллигент на ужин частенько не ходил. Вован огляделся на присутствующих и произнес тихо:

– Погоны, посмотри на них… Они тут прижились. Их трактором не сдвинешь. И им плевать, что они могут стать припадочными и ковер грызть… А знаешь, в чем дело?

– В чем?

– Они стали рабами этой долбаной «Лиги». Им нравится…

– А тебе?

– А мне? – Вован только хмыкнул саркастически. – Черт, погоны, почему же я перестал ощущать запахи? А ты?

– Я – нет.

Только не добавил про то, что все запахи перебивает запах земляники.

– А я перестал. И вкуса нет… Ох, погоны… – Вован начал перепиливать ножиком отбивную…

В номере, когда уже стемнело, Вован неожиданно предложил:

– Может, пойдем покурим?

Влад пожал плечами.

Они вышли в парк. Гравий скрипел под подошвами ботинок. Погода не собиралась портиться. Она звала людей выбираться из тесных комнат, вдыхать полной грудью наполненный летними ароматами воздух. Однако желающих не было. Люди обрекли себя на пребывание в четырех стенах. Они попрятались в дырах, как тараканы, и боялись простора.

– Санаторий, – хмыкнул Вован.

– Да уж.

– А по мне, зону топтать лучше. – Вован остановился, взял за локоть Влада: – Тут все далеко зашло. Смотри, сколько жмуров уже.

– Почему жмуров?

– А я не верю, что припадочных отпустили. Посмотри правде в глаза, погоны! Нас какой-то дрянью кормят, и люди жмурятся. Кто следующий? Ты? Я?

– Пока на здоровье не жалуюсь.

– Ну да. Как Работяга, пока визжать по ночам не начал. Или «ариец». Они тоже хорошо себя чувствовали… Нас всех здесь похоронят. Или в какое-нибудь такое дерьмо кинут, что мы пожалеем, что кони вовремя не бросили. Я не знаю, зачем им это надо. Но чувствую эту гниль…

– Что ты предлагаешь?

– Да есть одна идея.

– Ну, говори…

– Жить я хочу. А для этого горы сверну. Пусть все на свете загнутся. Но я буду жить. – Голос у Вована стал хриплым, нечеловеческим, проскользнула безумная одержимость. – Я буду жить. Это они сдохнут.

* * *

Влад ощутил, что почва уходит из-под ног, на просмотре очередного учебного фильма. Речь там шла о жизнеописаниях святых угодников в преломлении резервных возможностей организма.

– Духовные практики христианских святых наглядно демонстрируют, – вещал голос за кадром, – что даже ложный идеологический посыл, воспринимаемый субъектом как религиозная или иная истина, способен мобилизовать скрытые резервы организма. Религиозный фанатизм – мощнейший психостимулирующий фактор, оказывающий порой судьбоносное влияние на целые цивилизации.

Потом врезал органный аккорд, появился пейзаж с величественным собором. И у Влада перехватило дыхание. Все тело будто заполнили ртутью, которая тяжело прокатилась по организму. Сначала быстро. А потом медленно, болезненно. В глазах мутилось…