Викторию затрясло от жалости к неизвестному ребенку, но онане могла понять, почему капитан Фаррел рассказывает ей эту таинственнуюисторию, перед тем как рассказать о Джейсоне.

Лицо капитана потемнело.

– Никогда не забуду муки в его глазах, – сиплым голосомпрошептал он, – и того, какими зелеными они казались в тот миг.

Стакан Виктории упал на пол и разбился вдребезги. Она дикозатрясла головой, пытаясь опровергнуть то, что он говорит.

– Нет! – в ужасе воскликнула она. – Нет, пожалуйста… Незамечая ее состояния, капитан продолжал, глядя прямо перед собой, с головойпогрузившись в воспоминания:

– Мальчик начал молиться, сложил руки вместе и произнес:«Преклоняюсь перед Богом и прошу у него прощения». Женщина заставила егоповторить это громче, еще и еще, и когда была удовлетворена, поставила его наноги. Указав на грязных индийцев, она велела ему просить «праведных», чтобы онипростили его. Затем она дала ему чашу. И я смотрел, как мальчуган сошел к толпе«праведников», ползал перед ними на коленях и целовал подолы их грязной одежды,прося у них прощения.

– Нет, – застонала Виктория, закрыв руками глаза и пытаясьстереть из памяти облик мальчонки с черными кудрями и знакомыми зеленымиглазами, избиваемого свихнувшейся ведьмой.

– Я почувствовал, что не выдержу этого зрелища, – продолжалФаррел. – Индийцы – фанатики, и я не интересуюсь их образом жизни. Но видеть,что так обращаются с ребенком моей расы, я просто не мог. Однако было тут и ещекое-что. Этот ребенок не мог оставить меня равнодушным – он был грязный, влохмотьях, худющий, но в его глазах загнанного зверька светились гордость инепокорность – и это разбило мне сердце. Я выждал, пока он ползал перединдийцами, целовал их одежду и просил у них прощения, а они кидали монетки вего деревянную чашу. Затем он принес чашу женщине, и она улыбнулась. Взяла чашуи сказала, что теперь он «очистился», и улыбнулась вновь той своей фанатичной,безумной улыбкой.

А я смотрел на эту мерзкую женщину, стоявшую на самодельномалтаре с крестом в руках, и мне хотелось убить ее. Но я не знал, как относятсяк ней ее прихожане, и, поскольку не мог драться с ними в одиночку, спросил, непродаст ли она мальчика мне. Я сказал, что ему требуется такой хозяин, которыйнакажет его по-настоящему.

Отведя глаза от какой-то дальней невидимой точки, капитанФаррел сумрачно посмотрел на Викторию.

– Она продала его мне за шестимесячное жалованье,"которое я заработал в плавании. Ее муж умер за год до того, и деньги ейбыли нужны не меньше, чем мальчик для битья. Но еще прежде, чем я ушел оттуда,она начала бросать деньги своим прихожанам и кричать, что Бог через неепосылает им свои дары. Она свихнулась. Окончательно свихнулась.

Голос Виктории превратился в умоляющий шепот:

– Вы думаете, что Джейсону было лучше при жизни отца?

– Его отец жив, – жестко ответил капитан. – Джейсон –незаконнорожденный сын герцога Атертона.

Стены комнаты закружились перед глазами девушки, и онаприкрыла рот, опасаясь приступа тошноты.

– Неужели вас так расстроило известие, что вы вышли замуж запобочного сына герцога? – поинтересовался он, наблюдая се реакцию.

– Как вы можете так говорить! – возмутилась Виктория.

Он усмехнулся:

– Ладно. Я не думаю, что это играет для вас какую-то роль,но, вообще говоря, англичане насчет этого весьма привередливы.

– Что свидетельствует, – горячо поддержала она, – об ихлицемерии, поскольку три герцога, имена которых я могу назвать, – прямыепотомки трех побочных детей короля Карла. И еще – я не англичанка, аамериканка.

– Вы прелесть, – мягко сказал он.

– Расскажите, пожалуйста, все остальное, что вам известно оДжейсоне, – попросила Виктория; ее сердце обливалось кровью от сочувствия кмужу.

– Остальное не так важно. В тот же вечер я отвел мальчуганак Напалу. Слуга купца помыл и накормил его, а потом он предстал перед нами.Сначала мальчик не хотел с нами разговаривать, но когда заговорил, стало ясно,что у него светлый ум.

Когда я рассказал Напалу его историю, он сжалился надДжейсоном и взял его к себе в качестве мальчика на побегушках. Денег ему неплатили, но он получил ночлег, приличную еду и одежду. Он сам выучился читать иписать – у него было неутолимое желание учиться.

К тому времени, когда ему минуло шестнадцать лет, он узналот Напала все, что требуется купцу. Помимо того, что он был умен и боек, он ещебыл невероятно честолюбив; может быть, потому, что в детстве его заставлялипросить милостыню с деревянной чашей.

Во всяком случае. Напал с годами относился к нему все лучшеи лучше, а поскольку у него не было своих детей, то он начал восприниматьДжейсона скорее как сына, нежели как малооплачиваемого, усердно работающегоклерка. Джейсон убедил Напала позволить ему поплавать на одном из его судов,чтобы самолично освоить морское дело. К тому времени я стал капитаном, иДжейсон плавал под моим началом в течение пяти лет.

– А он был хорошим моряком? – мягко поинтересоваласьВиктория, невероятно гордясь тем, что из малолетнего подкидыша получился такойвидный человек.

– Самым лучшим. Он начинал простым матросом, но в свободноевремя я обучал его кораблевождению и всему остальному. Через два дня посленашего возвращения из очередного плавания Напал умер. Он был в своей конторе,когда у него остановилось сердце. Джейсон сделал все, что мог, даже пыталсяделать искусственное дыхание, вдувая воздух изо рта в рот. Остальные клеркирешили, что Джейсон спятил, но понимаете, он любил старика. Несколько месяцевон горевал. Но не пролил ни слезинки. Он не умеет плакать. Ведьма, у которой онжил, была убеждена, что дьяволы не плачут, и била его особенно сильно, если онронял хоть слезинку. Об этом рассказывал мне сам Джейсон, когда ему было девятьлет.

Так или иначе, когда Напал умер, все его богатство позавещанию отошло Джейсону. В последующие шесть лет он сделал то, в чем пыталсядавно убедить Напала, – купил целую флотилию судов и в итоге многократноумножил первоначальное богатство.

Когда капитан замолк и, не шевельнувшись, устремил взгляд наогонь в камине, Виктория сказала:

– А потом он женился, так? Я узнала об этом случайнонесколько дней назад.

– А, да, женился, – с гримасой отвращения подтвердилкапитан, сходив за бутылкой и налив себе еще стакан. – Через пару лет послесмерти Напала он стал одним из самых богатых купцов в Дели. Этим он завоевалсердце прекрасной, эгоистичной, легкомысленной, продажной особы по имениМелисса. Ее отец – англичанин, жил в Дели и работал в государственномучреждении. Мелисса, конечно, была красотка – порода, стиль… У нее было все, нобольше всего ей нужны были деньги. Она вышла за Джейсона именно из-за этого.