Теперь, когда ее так несправедливо обвинил совершеннопосторонний человек и к тому же близкий приятель Джейсона, Виктория уже никакне могла удержать горючих слез.

– Оставьте меня, черт вас подери! – горестно воскликнула онаи попыталась оттолкнуть его.

К ее изумлению, он обнял ее и прижал к широкой груди.

– Поплачьте, Виктория! – мрачно велел он. – Ради всехсвятых, поплачьте.

Ее плечи тряслись, когда он шептал:

– Выплачьте свое горе, дитя мое. – Он ласково похлопал ее поспине своей широкой ладонью. – Если вы будете носить это в себе, то невыдержите.

Виктория научилась хоть как-то переносить напрасныеобвинения, злость и враждебность; но перенести доброты и участия она не смогла.Слезы градом покатились по ее щекам, и все ее тело сотрясли рыдания. Она былакак в тумане, когда капитан Фаррел уговорил ее присесть рядом с ним на диваннапротив очага и когда начала рассказывать ему о гибели родителей и событиях,приведших к хладнокровному предложению Джейсона.

Уткнувшись носом в его широкое плечо, она рассказывала об ихотношениях с Джейсоном и о том, почему дала согласие выйти за него. А когдаокончила рассказ, почувствовала себя так легко, как ни разу не чувствовала запоследние несколько недель.

– Итак, – обаятельно улыбнулся он, – несмотря на его стольмало имеющее общего с любовью предложение и несмотря на то что фактически выничего не знали о нем, вы решили, что он действительно нуждается в вас?

Виктория задумчиво вытерла слезы и робко кивнула.

– Очевидно, я заблуждалась, но иногда он казался такимодиноким. Особенно когда я смотрела на него, окруженного людьми – чащеженщинами, – у меня возникало странное ощущение, что он чувствует себя таким жеодиноким и потерянным, как и я. И потом, дядя Чарльз тоже говорил, что я нужнаему. Но мы оба ошибались: Джейсону просто нужен сын, и ничего более. Он ненуждается во мне и не хочет меня.

– Нет, – мягко заметил капитан Фаррел. – Джейсону была нужнаименно такая женщина, как вы, с самого дня рождения. Вы нужны ему, чтобызалечить глубокие душевные раны, научить любить и взамен получить любовь. Еслибы вы знали о нем побольше, то поняли, почему я так говорю. – Поднявшись сдивана, капитан прошел к маленькому столику и взял бутылку. Разлив содержимое вдва стакана, он протянул один ей.

– Может, вы расскажете мне о нем? – попросила Виктория,когда он подошел к камину и встал рядом, поглядывая на нее.

– Ладно.

Виктория посмотрела на виски, которое он вручил ей, исобралась поставить стакан обратно на столик.

– Если хотите послушать о Джейсоне, советую сначала выпить,– угрюмо заметил капитан. – Это сейчас необходимо.

Виктория отпила капельку алкоголя, а могучий ирландец поднялсвой стакан и разом проглотил половину содержимого, как если бы также крайненуждался в этом.

– Я собираюсь рассказать вам о Джейсоне то, что знаю я один.Это такие вещи, которые он скрывает от всех, в противном случае он бы и сам всерассказал. Говоря это, я предаю его, а до сего момента я был одним из немногихблизких ему людей, которые никогда его не предавали. Виктория, он для меня каксын, поэтому мне больно делать это, но я считаю крайне необходимым, чтобы вымогли понять его.

Виктория медленно покачала головой.

– Возможно, вы не должны мне ничего рассказывать, капитан.Мы с лордом Филдингом постоянно не в ладах, и мне не хотелось бы, чтобы выпричинили ему боль своим рассказом о нем.

Тень улыбки промелькнула на грустном лице капитана.

– Если бы я хоть на минуту мог предположить, что выиспользуете то, что узнаете, против него, то не сказал бы ни слова. Но вы несделаете этого. В вас есть добрая сила, сострадание и понимание, в чем я личноубедился накануне, когда наблюдал, как вы общаетесь с деревенским людом. Видел,как вы смеетесь вместе с ними, как они перестают чувствовать неловкость, итогда решил, что вы чудесная девушка и отличная жена для Джейсона. Я и теперьубежден в этом.

Глубоко вздохнув, он начал рассказ:

– В первый раз мы встретились в Дели. Это было много летназад. Я работал там у богатого купца по имени Напал, который отправлял своитовары морем в разные страны. Помимо товаров, он владел четырьмя судами, накоторых перевозили его грузы. Я был старшим помощником на одном из них.

Как-то в течение шести месяцев я занимался очень прибыльнымиперевозками, и когда мы возвратились в порт, Напал пригласил нас с капитаном ксебе на небольшое торжество.

В Индии всегда жарко, но в тот день, казалось, было ещежарче, чем обычно, наверное, потому, что я заблудился в паутине улочек, и когданаконец выбрался оттуда, оказался на убогой маленькой площади, забитойгрязными, оборванными индийцами – там повсюду такая нищета, что труднопредставить. Я осмотрелся вокруг, теряя всякую надежду обнаружить кого-нибудь,с кем можно переговорить на английском или французском языке, чтобы найтидорогу.

На другом конце площади я увидел небольшую кучку людей,которые наблюдали за чем-то – за чем именно, мне было трудно разглядеть, – и ядвинулся к ним. Они стояли возле здания и глазели. Я было повернул назад, ноувидел, что снаружи здания прибит неотесанный деревянный крест. Полагая, чтоэто церковь и что там я смогу найти кого-нибудь, кто говорит на моем родномязыке, я протолкался через толпу и вошел внутрь, раздвигая локтями сотнюоборванных индийцев. Откуда-то доносились дикие вопли женщины, кричавшей наанглийском языке о похоти и мести Всевышнего.

Наконец я пробрался туда, откуда мне все было видно. Там, надеревянном возвышении, стояла эта женщина с маленьким мальчиком. Она указывалана мальчика и вопила, что он – сам дьявол, что он семя похоти и дьявольскоеотродье, а потом толчком заставила ребенка поднять голову, и я увидел его лицо.

Я остолбенел, когда понял, что он не индиец, а белый.Женщина кричала всем, чтобы люди посмотрели на дьявола и на то, как Господь егонаказывает; затем она повернула мальчика спиной к людям, чтобы они увидели«месть Бога». Когда я увидел спину мальчугана, то испугался, что меня вырвет.

Капитан Фаррел шумно сглотнул.

– Виктория, спина мальчика представляла собой один сплошнойчерно-фиолетовый синяк и была покрыта шрамами от прежних многократных избиений.Судя по всему, она только за минуту до этого прекратила бить его на глазахсобравшихся – индийцы к такому привыкли.

Когда он продолжил рассказ, у него исказилось лицо.

– Пока я стоял там, потерявшая рассудок ведьма, визжа,требовала, чтобы мальчик встал на колени и просил у Господа прощения. Он молчасмотрел ей прямо в глаза, но не сдвинулся с места, и тогда она нанесла ему удархлыстом по плечам с такой силой, что и взрослый упал бы. Ребенок опустился наколени. «Молись, дьявол!» – визжала она и снова била его. Он ничего не говорил,а лишь смотрел прямо перед собой; вот тогда я и увидел его глаза.., они былисухими. В них не было ни слезинки. Но в них была боль – Бог ты мой, какая в нихбыла боль!