Речел почти не плакала. Дора успокаивала ее, и Речел словнок ней прилипла, уткнулась ей в плечо. Речел на подходила к Луису, возможно,считая его, как и себя, виновниками смерти Гаджа. Так или иначе она неоставляла свою мать. А Доре удавалось успокаивать дочь. Ирвин Голдмен стоялпозади них; его рука лежала на плече Речел, и в тошнотворном триумфе он черезкомнату поглядывал на Луиса.

Элли играла серебряным поездом тарелочек с маленькимибутербродами, утыканными зубочистками. Фотография Гаджа лежала рядом.

Луис принимал соболезнования. Он кивал и благодарилсоболезнующих. Только глаза его смотрели куда-то далеко, его манеры казалисьнемного холодными. Все считали: он думает о прошлом, о случившемся, о том, чтотеперь Гаджа нет. Никто (даже Джад) не подозревал, что Луис разрабатывалстратегию эксгумации… Академический интерес, конечно, не то, чтоб он хотел этосделать. Единственный способ не сойти с ума – чем-то заняться.

Не то, чтоб он собирался заняться этим на самом деле…

…А вечером, в тот же день, Луис остановился у Оррингтонскогомагазина, взял две упаковки по шесть банок пива в каждой и поехал к «Наполи» запиццей с пипперони и грибами.

– Как ваше имя, мистер?

«Волшебник Изумрудного Города – Оз – Веикий и Ушшасный», –подумал Луис.

– Луис Крид.

– Ладно, Луис, мы сейчас здорово заняты, может, минут черезсорок пять… Подождете?

– Ладно, – согласился Луис и отошел. Он вернулся к «Цивику»и закрыл машину на ключ. От силы на весь Бангор было двадцать заказов пиццы..,но Луис выбрал эту нерадивую пиццерию потому, что она ближе всех остальныхнаходилась к кладбищу, где похоронили Гаджа. «Ладно, так что же из того, чертвозьми? – тяжело подумал он. – Они делают хорошую пиццу. Да и на улице сейчассовсем не холодно. Можно прогуляться. А получив пиццу, можно подбросить ее, апотом поддать кулаком.., вот бы Гадж рассмеялся…»

Луис поймал себя на этой мысли.

* * *

Оставив позади «Наполи», Луис направился к кладбищу. Онтолько посмотрит. Будет ли от этого вред? Нет!

Он припарковал машину у Пиццерии на противоположной сторонеулицы и ему пришлось перейти дорогу, чтоб добраться до ворот из кованогожелеза; ворот, которые мерцали в последних отблесках дня. Над ними, вполукруге, были большие железные буквы: «Плеасантвиев». На взгляд Луиса, несуществовало ничего более уродливого. Кладбище было расположено удачно –находилось на склоне нескольких холмов. Но в те последние несколько минутдневного света тени деревьев, растущих на кладбище, казались глубокими чернымилужами, такими же темными и неприятными, как застоявшаяся вода. Отдельно стоялонесколько плакучих ив. Но и тут не было полного покоя. Неподалеку располагалисьтурникеты, где взималась плата за проезд.., холодный ветерок доносил отдаленныйрев моторов грузовиков.., мерцание в небе, там, где находился МеждународныйБангорский Аэропорт.

Луис протянул руки к воротам и задумался. Ночью они будутзаперты.., но сейчас-то они открыты. Может, еще просто рано, а попозже ихобязательно закроют, чтобы уберечь кладбище от алкоголиков, вандалов,подростков-хулиганов и тех, кто хочет кого-нибудь воскресить…

(Снова это слово).

Правая половина ворот открылась со сверхъестественнымскрипом, и, взглянув через плечо, уверившись, что за ним никто не следит, Луисшагнул вперед. Закрыв ворота за спиной, он услышал, как они лязгнули.Оказавшись в приемной Смерти, он огляделся.

«Великолепное место, – подумал он. – Никто, я думаю, несможет охватить его одним взглядом… Почему человек отвел такое прекрасное местопод никому не нужный хлам?»

Потом в голове у Луиса послышался голос Джада,предупреждающий и испуганный. Да, да! Испуганный.

«Что ты собираешься делать? Ты лучше посмотри на дорогу, нехочешь ли проехаться?»

Луис заставил голос Джада замолчать. Но подсознаниепродолжало издеваться над ним. Да ведь никто не знал, что он окажется тут,когда померк дневной свет!

Луис отправился прямо к могиле Гаджа. На мгновение оноказался в тени деревьев. У него над головой таинственно шелестела листва. Егосердце стучало очень громко. Могилы и памятники выстроились грубыми рядами.Где-то там находился домик смотрителя, и там же была карта «Плеасантвиева»,занимавшего акров двадцать, или около того, изящное и разумно разбитое наквадраты кладбище. В каждом квадрате находилось по несколько могил и продающихсяучастков.., участков на продажу. Однокомнатные апартаменты для усопших.

«Не слишком-то похоже на Хладбище Домашних Любимцев», –подумал он, и эта мысль заставила его остановиться и задуматься на некотороевремя, удивляясь. Нет Хладбище Домашних Любимцев вызвало у него ощущение.. –душевного смятения.

Те грубые, концентрические окружности имели один общийцентр, словно круги, расходящиеся по воде. Словно дети, хороня своих домашнихлюбимцев и тем самым создавая кладбище, сделали это совершенно несознательно.

На мгновение Луис увидел Хладбище Домашних Любимцев. Видениепоходило на своего рода рекламу: «Приходите!» Словно парад уродцев накарнавале. Они-то придут и приведут с собой пожирателей огня, и вы будетесмотреть их выступление, потому что все знают: вы не купите кусок мяса, если неувидите, как его пожарят. Вы не дадите наличные, если не увидите.

Могилы… те могилы, напоминающие круги друидов!

Могилы Хладбища Домашних Любимцев походили на наиболеедревние религиозные символы: уменьшающиеся круги складывались в спираль:спираль, ведущую наружу из какой-то точки в бесконечности – упорядоченный хаосили хаотический порядок, все зависит от того, о чем вы думаете! Этот символегиптяне вырезали на камнях над могилами фараонов. Спираль – символ феникса намогильных камнях падших королей. Такие картинки можно обнаружить в пещерахдревней Муцены; на камнях Стоунхэджа, которые сложены были на заре Вселенной; оних упоминали в Библии Ветхого Завета, как о вихрях, с которыми говорил Иов.

Спираль – древнейший знак силы в нашем мире, древнейшийчеловеческий символ, обозначающий мост между нашим миром и Бездной.

Наконец, Луис добрался до могилы Гаджа. Многое изменилосьтут за последние несколько часов. Не было пластика. Рабочие скрутили его иубрали. Теперь они перенесли свое оборудование на следующий участок, гдеожидались похороны. Могилу Гаджа обозначил голый, каменный четырехугольник трина пять. Надгробие еще не установили. Луис преклонил колени. Ветер взъерошилему волосы. Небо уже стало почти черным.

«Ни один солнечный луч не коснулся меня, не попыталсясогреть. Тут нет сторожевых псов. Ворота не заперты. Скоро наступит деньВоскрешения. Если он придет сюда с киркой и лопатой…»