– Давайте преклоним головы и отдадим последнюю даньусопшему.

Молчание длилось несколько минут, но Луис этого не заметил.Неподалеку стоял автопогрузчик. Он был припаркован там, где кончались могилы. Акогда владелец похоронного бюро закончил церемонию Оз – Веикий и Ушшасный –Ирвин раздавил сигарету о каблук ботинка и убрал окурок (на кладбище сторожаштрафовали за окурки, брошенные на землю всегда прибавляя к этому штраф засоздание пожароопасной обстановки. И вообще, многие из клиентов, похороненныхна кладбище, умерли от рака легких). Гроб опустили, навсегда отрезав сына Луисаот солнечного света.., навсегда или до дня воскрешения?

Воскрешение.., ах, какое это замечательное слово!

Ты должен послать на х.. эту мысль. Даже не думай об этом!

Потом владелец похоронного бюро сказал:

– Аминь, – Луис взял Речел за руку и повел ее прочь. Речелзашипела, протестуя; она хотела еще мгновение постоять…

– ..пожалуйста, Луис, – но Луис был уверен, что поступаетправильно. Они направились к машине. Луис увидел владельца похоронного бюро,собирающего черные зонтики с выгравированным на ручке адресом своего бюро урасходящихся с кладбища. А потом владелец похоронного бюро передал зонтикисвоему помощнику, который поставил их в стойку для зонтов, выглядевшую накладбище совершенно неуместно. Она тоже стояла на кусочке мокрого зеленогопластика. Одной рукой Луис держал Речел за правую руку, другой – за левую рукуЭлли в белой перчатке. Элли надела то же платье, что надевала на похороны НормыКрандолл.

Джад пошел за Луисом и помог ему, посадил дам в машину. Джадтоже выглядел так, словно провел тяжелую ночь.

– Ты в порядке, Луис?

Луис кивнул.

Джад, наклонившись, заглянул в машину.

– Как ты, Речел? – спросил он.

Старик осторожно прикоснулся к ее плечу, а потом посмотрелна Элли.

– А как ты, дорогая?

– Я в порядке, – ответила Элли и продемонстрировалачудовищную улыбку акульих пропорций, демонстрируя старику, что ей простоздорово.

– Что за фотографию ты держишь?

На мгновение Луис подумал, что Элли не отдаст фотографию,только покажет ее Джаду, но потом с болезненной беззастенчивостью девочкапротянула фотографию старику. Он подержал ее в своих больших пальцах..,пальцах, которые были такими неуклюжими и выглядели как-то неловко, пальцами,которые годились только для того, чтоб держать ручку передач больших машин,сцеплять вагоны на железнодорожной линии.., но это были те пальцы, которыеизвлекли жало пчелы из ранки на шее Гаджа с ловкостью заправского фокусника..,или хирурга.

– Ох, какая фотография, – сказал Джад. – На самом деле,очень милое фото. Это ты посадила малыша на санки? Он тут хорошо выглядит,правда, Элли?

Заплакав, Элли кивнула.

Речел начала было говорить, но Луис сжал ее руку.., подожди.

– Я едва усадила его туда, – ответила Элли, плача. – А онвсе смеялся и смеялся. Тогда мы прибежали домой, а мамочка дала нам какао исказала: «Снимите свои ботинки», – Гадж сорвал их и закричал: «Тинки! Тинки!» итак протяжно, что мне уши заложило. Помнишь, мамочка?

Речел кивнула.

– Конечно. Могу поспорить, что тогда было хорошее времечко, –сказал Джад, снова взяв фотографию в руки. – Он сейчас мертв, Элли, но тыдолжна сохранить воспоминания о нем.

– Я так и делаю, – сказала девочка, растирая слезы по лицу.– Я люблю Гаджа, мистер Крандолл.

– Я знаю это, дорогая, – он наклонился и поцеловал ее, потомотодвинулся и холодно посмотрел на Луиса и Речел. Речел встретила его взгляд,но оказалась в замешательстве, решив, что на нее обиделись, и не понимая,почему. Но Луис понял все: «Что вы сделали для нее? – спрашивали глаза Джада. –Ваш сын мертв, а ваша дочь жива. Что вы сделали для нее?»

Луис отвернулся. Ничего он не мог сделать для нее. Онапереплывет свое горе, как сможет. А его голова была забита мыслями о сыне.

Вечером облака разошлись и поднялся сильный западный ветер.Луис надел легкий джемпер, застегнул молнию и снял ключи от «Цивика» с гвоздикана стене.

– Куда ты идешь, Луис? – спросила Речел без особогоинтереса. После ужина она снова начала плакать, плакала тихо и, кажется, немогла остановиться. Луис посоветовал ей принять валлиум. Приняв таблетку, Речелвзяла газету, сложила ее так, чтоб можно было разгадывать кроссворд. В другойкомнате Элли молча смотрела по телевизору «Маленький домик в раю», положивфотографию Гаджа на колени.

– Думаю, не съездить ли мне за пиццей?

– Разве ты можешь думать о еде?

– Сейчас я есть не хочу, – сказал Луис, говоря чистуюправду, а потом добавил капельку лжи. – Но это, сейчас.

В тот же день между тремя и шестью часами, после обрядапохорон были поминки. Поминки с угощением. Стив Мастертон и его жена привезлиогромную кастрюлю гамбургеров. Чарлтон привезла кулич.

– Он не зачерствеет, а будет стоять до тех пор, пока вы незахотите есть, – объяснила она Речел. – Кулич всегда можно подогреть вмикроволновой печи.

Данникерсы, живущие по-соседству, принесли ветчины.Появились и Голдмены, но они не разговаривали с Луисом и близко к нему неподходили, что его отнюдь не огорчало… Они привезли холодную кутью и бутербродыс сыром. Джад тоже принес сыра – большой круг крысиного лакомства. МиссиДандридж принесла пирог с липовым медом, а Саррендра Харди – яблоки. Напоминках собрались люди, исповедующие различные религии.

Поминки удались и прошли спокойно, но слишком гладко. Тамбыло слишком мало выпивки, по сравнению с обычными поминками. После несколькихбанок пива (только накануне Луис клялся никогда снова не прикасаться к нему),холодный полуденный свет преждевременно потускнел, превратив день в вечер,который всем показался невероятно скучным. Луис вспомнил несколько старыхкладбищенских историй, которые дядюшка Карл рассказывал ему когда-то, напримеро том, что на похоронах в Сицилии женщины, которые не замужем, иногда отрезаюткусочки от савана мертвеца и спят потом, положив их на голое тело, веря, чтопосле этого им станет сопутствовать удача в любви; в Ирландии похороны вкакой-то мере передразнивают свадьбу, и у мертвого связывают ноги, ведь ещедревние Кельты верили: связывая ноги мертвецу, вы отвращаете его дух отпрогулок. Дядюшка Карл рассказывал, что обычай связывать мертвецу ногиперекочевал в Нью-Йорк, потому что на всех кладбищах Америки заправляютирландцы. А они верят в разные суеверия. Потом, посмотрев в лица гостей, Луисрешил: наверное такие истории – ложь.