Вбежавшие в зал мгновением ранее стражники со стоном попадали на пол, царапая веки.

Алес усиленно тряс головой, растирая глаза. О нет! Я успела сделать всего пару шагов к нему, когда у самого уха прозвучало: «Ты об этом пожалеешь, деточка!» Кассандра уже заметно истощила свой магический резерв и выглядела утомлённой женщиной средних лет, но ненависть придавала ей сил. Короткое сражение с Ари выжало досуха. Ведьме ничего не стоило накинуть на меня зачарованный аркан и выставить перед собой как живой щит. Едва проморгавшись, Алестат встал как вкопанный. Начатое им заклинание развеялось.

– История повторяется, милый. Чужая жизнь снова в моих руках, и вновь от твоего выбора зависит, оборвётся ли она сегодня, – хохотнула ведьма.

– Хватит, Кассандра! Отпусти её!

– Я даю тебе шанс переиграть всё, дурачок. Не зли меня, если, конечно, за двадцать лет ты не научился поднимать мёртвых.

– Ты правда убила моего отца? – едва слышно прохрипела я.

– Деточка, не лезь, когда взрослые разговаривают.

– Ты его убила?

– Да, я. Этот глупый мужлан вертелся под ногами. Я всегда получаю то, что хочу, а в тот момент мне была нужна Сила, твоя Сила.

Мне не нужно было её признание. Я давно всё поняла и без него, но короткое промедление дало шанс дотянуться до спрятанного в складках юбки серпика.

– Сила без идеалов тщетна!

Остриё вонзилось болотнице в бедро. Она выпустила меня из захвата и приложила руки к страшной ране. Этого хватило, чтоб отскочить за спину Алеса. Пришедший в себя маг атаковал. Раненая ведьма упала ниц, корчась от бесчисленных молний, поражающих её одна за другой. Помню это ужасное чувство. Боль, пронзающая до костей, заставляющая сердце сбиваться с ритма.

Седая старуха в окровавленном свадебном платье больше не сопротивляясь, распростёрлась на мраморном полу. Она выглядела как сломанная кукла. Одна рука прижата к груди, другая в прощальном жесте протянута к кучке пепла, совсем недавно бывшей её преданной служанкой. Это была уже не предводительница отступниц – Кассандра, а моя Леэтель. Наставница, подруга, почти родня. Как же всё до этого докатилось?

Подоспевшие стражники обошли тело ведьмы по широкой дуге и передали капитану кандалы из орихалка. Антимагический металл при дневном свете отливал холодным блеском.

– Алес, – колдунья чуть приподнялась и взглянула на волшебника снизу вверх, – ты ведь сотворил это со мной ради любви? Ответь, в чём её смысл?

Чародей пристально посмотрел на поверженную болотницу и отвёл взгляд. Я подумала было, что волшебник ничего не ответит, но он лишь усмехнулся:

– Смысл с любовью никак не связан. Что заставляет солнце вставать на востоке и тащить на себе весь этот мир? Возможно, то же, что соединяет два сердца. Любовь – это магия!

– Но магия не равна любви. Иначе как вышло, что ты, великий волшебник, всегда остаёшься в ней на вторых ролях?

И почему мне кажется, что колдунья заговаривает нам зубы? Не вслушиваясь в разговор, Норн подошёл к Кассандре и заковал её в кандалы. Дёрнув за соединяющую их цепь, гвардеец заставил ведьму подняться и проковылять ближе к успевшему сесть на трон принцу. Проходя мимо места гибели Ариэль, болотница пошатнулась, упала на колени и склонила голову.

– Предлагаю вынести этой женщине смертный приговор и немедленно привести его в исполнение, – отчеканил маг, поклонившись престолонаследнику.

Авин задумчиво поднялся и сделал шаг в её сторону.

– Нет!

Я слишком поздно увидела, как взметнулся шипованный хлыст. Принц даже не успел опомниться, а вот капитан его личной охраны среагировал молниеносно. Плеть обвилась вокруг Норна, глубоко вгоняя иглы в тело.

– Не трогай! – в отчаянии крикнул волшебник.

Поздно! Стиснув зубы, гвардеец что есть силы дёрнул плеть. Раздался треск. Скручивающаяся лоза заискрилась. Капитана гвардии словно прошило разрядом молнии. Под каркающий смех безумной старухи он упал замертво.

Сама не знаю, в какой момент в моей руке вновь оказался серп, но прежде, чем кто-то среагировал, я подскочила к ведьме и полоснула её по горлу.

В этот удар было вложено столько Сил и ненависти, что небольшое лезвие прошло насквозь. Всё ещё скалящаяся в хищной улыбке отсечённая голова откатилась к ногам Алестата.

Хлынувший поток крови окатил меня с головы до ног. Серп выпал из разжавшихся пальцев. Меня замутило. Сколько же крови! Осев на пол рядом с обезглавленным трупом наставницы, бесшумно разрыдалась. Хотелось кричать. Я открыла рот, но не смогла издать ни звука. Может, всё это лишь привиделось? А может, это мне отрубили голову, и сейчас она захлёбывается слезами отдельно от тела? Поэтому не получается выдавить даже хрипа?

– …ись! Да очнись же, Мари! – Алестат неистово тряс меня за плечи. – Помоги Норну! Он ещё жив!

Двое гвардейцев, стоя на коленях перед командиром, как умели, пытались удержать его в этом мире. Один давил на грудь, а второй силился вернуть ему дыхание. Всё вокруг казалось каким-то неправдоподобным. Я позволила чародею подтащить меня к умирающему и распростёрла над ним залитые кровью руки. Медленно, словно нехотя, их окутал золотистый свет.

Так много внутренних повреждений. С чего начать? Возможно ли вырвать у смерти это истерзанное тело? Альраун вынырнул откуда-то снизу и вручил мне пузырьки с лечебным отваром, которые мы прихватили из лачуги на болоте. Слабое зелье, но хоть что-то. Вытащив зубами пробку из первого флакона, я опрокинула его в рот Норна и, не обращая внимания на таращащихся на нас с альрауном стражников, принялась нараспев читать заклинание. Сил не хватало. Почувствовав это, я, кажется, даже не расстроилась. Просто продолжала делать то, что должна.

Давай же, капитан! Здесь нет ни одного человека, оплакивающего убитую ведьму, и ни одного такого, кто согласился бы отпустить тебя следом за ней. На глаза упала вечно мешающая непослушная прядь. Белая, как у Алестата. Вдруг стало смешно. Выжала ли я себя полностью, так же как Кассандра когда-то? Может, и я сейчас превращусь в древнюю старуху и рассыплюсь прахом? Под моими руками грудь капитана стражи дрогнула. Вдох, выдох. Ты видел свет, Норн? Я вижу только тьму!

Высокий потолок как чертоги Богини: белый, незапятнанный. Не дотянуться. А стены вокруг завешаны алым, словно ткань драпировки вымочили в крови. Кто догадался перенести меня в эти покои?

Я вытянула руки. Ничего. Кожа белая, даже под ногтями ни следа совершенного преступления. Могло ли такое привидеться? Вряд ли. Ссадины и перевязанные ладони подтверждают мою правоту.

Не помню, как покинула тронный зал. Кто вымыл меня и уложил в роскошную кровать под балдахином? В прошлый раз, когда я жила в этой комнате, подобным занималась Ари. Её больше нет. И это тоже моя вина.

Из окна лился солнечный свет. Сколько я проспала? Пару часов или дней?