Из наших активно работающих долгожителей могу назвать развечто Полунина, в его времена «Плейбой» считался крутым порнушным журналом,АББА – лучшим ансамблем Европы, а Boney M – Америки. Для неголучший футболист по-прежнему Олег Блохин, он до сих пор удивляетсякруглосуточному телевидению и двенадцати каналам, спрашивает фанту, тархун ибайкал, а на пепси смотрит с подозрением, ведь ее разрешил только Хрущев,кока-кола так и вовсе пришла только с контрреволюцией, а пультом для телевизорав его время служили плоскогубцы…

В восемнадцать пятьдесят пять я подъехал к главному офису.Рецепшеонистка мило улыбнулась, у нее по последней моде вытянутый, совершеннобезволосый череп, удивленно вскинутые и умело загнутые дизайнером надбровныедуги – самих бровей, конечно же, нет – на утонченном кукольном лице.

– Индекс, – произнесла она тепло, как будторазговаривала с самым близким другом.

Я невольно улыбнулся в ответ, показал свою карточку. Она ещевыше вскинула брови… нет, это все-таки надбровные дуги, я даже не знал, что ихотделили и заставили двигаться, выражая какие-то эмоции, в синих глазах слиловыми зрачками проступило великое уважение и даже почтение.

– Проходите, – сказала она, я уловил ее сигнал, что мнестоит только назвать ее имя, когда буду свободен, и она тут же окажется в моейпостели.

Я из вежливости взглянул на жетон с ее именем и фамилией,улыбнулся и ступил на эскалатор. Еще четыре минуты на подъем к сто семидесятомуэтажу и одна – на путь к двери кабинета всемогущего главымежконтинентальной корпорации. Холдеманн, едва ли не ровесник мне, легкоподнялся навстречу, протянул руку.

– Рад приветствовать вас, господин Спивак. И вообще радлично увидеть… Вы настоящая легенда нашего огромного холдинга. Пятьдесят семьлет здесь работаете! И как, главное – как! Прошу садитесь, я незадержу вас надолго.

Рукопожатие его было сильным и дружеским. Я сел впредложенное кресло, он с живейшим интересом всматривался в мое лицо. Я всмущении развел руками.

– Я просто работал… Просто совпало, господин Холдеманн, чтосфера высоких технологий еще и моя мечта, мои привязанности, мое хобби. Потому,когда другие после работы бегут отдыхать, а в отпуска уезжают к дальнимкурортам, мне куда интереснее возиться с новыми разработками.

Он улыбнулся.

– Тогда мы оба на месте. Я тоже обожаю направлять финансовыепотоки в те русла, на берегах которых сразу все зацветет.

– Сразу?

Он понял, покачал головой.

– Не обязательно. Но чтоб возникла жизнь, зачирикали птички…Мы перекупили вашу компанию, когда вы, господин Спивак, были уже главной исамой яркой звездой. И вы продолжали приносить компании, уже нашей, огромнуюприбыль. Но сейчас, увы…

Сердце мое екнуло.

– Отправляете на пенсию?

– Совсем нет, – ответил он быстро. – Совсем нет.

– А что же?

Он широко улыбнулся.

– Вы прекрасно работаете, но вы не двужильный. Я хочу,чтобы вы прошли программу омоложения. Полного, я имею в виду.

Я снова развел руками.

– Увы, полное мне пока не по карману. Да и не могу оставитьсвою фирму даже на сутки. А полное вырвет из моей жизни целую неделю.

– Уже укладываются в четыре дня, – заверил он. –Проверил на себе.

– Пока что это слишком дорого, – ответил я.

– Уже нет, – возразил он.

– У меня недостаточно накоплений, – напомнил я. –В вашей службе должны быть все данные.

Он коротко взглянул на небольшой экран перед ним, губыраздвинула короткая улыбка.

– Есть. К примеру, на вчерашнем закрытом совещаниидержателей акций вам выделено… в качестве премии… та-а-ак… ага, вот, четырепроцента акций. Этого более чем достаточно, чтобы пройти полное обновлениеорганизма хоть дважды.

Я замер, боясь поверить. До сих пор я считал себя простымслужащим, хоть на высоком посту и с немалым окладом, все-таки у меня своякомпания с большим штатом сотрудников, но сейчас уже вошел в число держателейакций. Причем привилегированных.

Холдеманн поднялся, протянул мне руку.

– Поздравляю вас. Добро пожаловать в наш круг. А собновлением… не медлите. Четыре дня как-нибудь без вас обойдутся.

Но навалилась срочная работа, потом еще и еще, я всеоткладывал, теперь омоложение у меня в кармане, можно не беспокоиться… и черезтри месяца внезапный инфаркт сразил меня, как быка ударом молота по черепу.Вообще-то предынфарктное состояние наблюдалось уже с неделю, но это в последниегоды бывало так часто, и всякий раз снимал блокираторами, что и на этот разпонадеялся, однако что-то не сработало. Или организм настолько привык клекарствам, что перестал реагировать.

Меня доставили в клинику, а затем, пользуясь моимбессознательным состоянием и руководствуясь прямым указанием Холдеманна,перевезли в Центр Омоложения. Вся процедура вместо четырех дней заняла двенедели, наконец я вышел из клиники, снизив биологический возраст до тридцатипяти лет, то есть сбросив больше половины своих реальных лет.

Молодое сердце могучими толчками гнало горячую кровь пообновленному телу, я озирал мир молодыми очами. В черепе тесно от новых мыслей,проектов, задумок, что рождаются вот прямо сейчас. Все-таки хорошо быть молодым…это только подростки полагают, что старость уже с тридцати лет, на самом деле всорок-пятьдесят человек только начинает жить в полную мощь, если он, конечно,не спортсмен, у тех жизнь коротка, но, увы, с возрастом растет мудрость, однакосилы убывают, убывают…

Снова заменил зубы, старые стали выглядеть чем-тореликтовым, вроде чешуи на теле. За два часа заменили всю нижнюю челюсть с ужепредустановленными зубами, оставалась только подгонка под мои вкусы, но ясогласился на базовые, они и так такие, что любой голливудский актер старойэпохи удавился бы от зависти.

И вообще, как я заметил, была отдана дань моде: большекоренных, без клыков, клыки – грубо, пережиток дикости, зато резцы –произведение искусства. Нижняя челюсть чуть массивнее, с расширенными костямидля вживления и горячей замены: если вдруг восхочется вскоре поставить болеесовершенные или просто модные. Там же стоматолог, взглянув на мою груднуюклетку и переводя взгляд на мой индекс, посоветовал в соседнем кабинетеподправить чуть ребра, в этом сезоне не модно, чтобы они вот так выделялисьнижними дугами. В старину великосветские дамы вообще удаляли их, чтобы сделатьталию более узкой…

Я заглянул из чистого любопытства, а вышел через три часавообще с новыми ребрами и модифицированными сухожилиями, вдесятероувеличивающими силу. Предупредили, чтобы не пользовался во всю мощь, невыдержат суставы. Да и кости у меня не стальные.